И как же, должно быть, рвали себе волосы на убереженных частях тела венценосные отцы в таком положении, в какое попала сейчас Эльга!

* * *

А на следующий день Эльга созвала всех киевских бояр и старейшин – в таком количестве, сколько поместилось в гридницу. И объявила, что у покойного князя Ингвара есть еще один сын.

– Я всегда, еще до рождения Улеба, знала, что он – сын моего мужа, – бесстрастно говорила она, в белой с синим одежде сидя на беломраморном ромейском троне. – Но Улеб – дитя моей сестры, и для меня он всегда был не менее дорог, чем мой родной сын Святослав. Если мой сын не вернется, через год мы провозгласим князем его брата Улеба Ингоревича. Я благословлю его принять наследство отца вслед за братом и надеюсь, что он будет угоден и вам. А пока он будет править от имени Святослава, с помощью родичей, воевод и бояр.

От изумления киевляне поначалу онемели, во все глаза глядя на Улеба возле трона. Это потом они будут говорить друг другу, что-де всегда знали, потому что «Мистишин сын» похож на покойного князя, как точный его слепок. Сейчас же те из них, кто помнил Ингвара, могли лишь изумляться своей прежней слепоте.

А Эльга, ожидая их ответа, еще раз пожалела Мистину. Сегодня он в гридницу не пришел. Даже его проверенного мужества не хватило бы – стоять под теми взглядами, которые сейчас на него обратились бы. Весь город, вся держава, весь белый свет узнает много лет хранимую им тайну: что жена родила ему не его сына. Зато как оправдалась его предусмотрительность: еще тогда он взял у князя-побратима позволение назвать младенца именем Ингварова отца. Теперь это сослужило службу и Улебу, и самому Мистине: в княжеском имени содержится половина прав на престол, а Мистина тем изначально дал понять, что растил сына своего князя и побратима, не будучи обманут ни единого дня. Все равно что принял на воспитание, выдавая перед людьми за своего. И ведь он действительно стал для Улеба наилучшим отцом, какого можно пожелать. Думая об этом в гнетущие мгновения тишины, Эльга почувствовала, что прощает мужу сестры все их прошлые и будущие ссоры разом.

В то время как Эльга говорила с боярами, Ута навестила Прияну. Внезапное появление у покойного Ингвара еще одного сына могло обрадовать многих, но уж точно не молодую княгиню – не то жену, не то вдову. Пытаясь поставить себя на место невестки, Эльга понимала: та поначалу откажется верить. Но не поверить Уте, матери Улеба, Прияна не сможет. Ей придется принять это открытие и дальше как-то с этим жить.

Назавтра Прияна явилась на Святую гору. Бледная, исхудалая, она, однако, оделась в лучшее платье из своего приданого, украсила грудь золочеными застежками из наследства бабки Рагноры. У Эльги даже мелькнула мысль: так ее на краду положат… Ребенка Прияна с собой не принесла, однако говорить желала именно о нем.

– Я верю, что Улеб – сын Ингвара, – сразу начала она, едва Эльга поднялась ей навстречу. – Но у Святослава есть его собственный сын! Законный! Даже если Святослав не вернется, его стол должен унаследовать наш сын. Таково было условие, при котором мы заключали брак. Я не допущу, чтобы моего сына оттеснили дети… – она сжала губы, чтобы не вырвалось что-нибудь оскорбительное, – потомки побочного наследника! Вы не имеете права сами принимать такое решение! На это должны дать согласие все светлые князья и бояре Русской земли! И они поддержат права моего сына, потому что Ярополк – дитя от законного брака, и его родители оба принадлежат к княжеским родам!

– Ты сказала всю правду, до последнего слова, – подтвердила Эльга, когда Прияна наконец замолчала. – Я все это знаю. Ваш брак со Святшей так и задумывался: чтобы никто не смел усомниться в законности рожденных в нем наследников.

– Но как же так? Почему теперь я слышу, что киевским князем станет Улеб!

– Потому что Яр еще слишком мал.

– Святослав тоже был мал! – возразила Прияна, которая впервые увидела своего жениха сразу после того, как он осиротел.

– Ему исполнилось тринадцать к тому времени, он уже получил меч. А Яру до того еще двенадцать лет расти! Мы не можем еще на двенадцать лет оставить державу под управлением женщин и воевод. Руси нужен настоящий князь. Иначе люди решат, что наш род, род Вещего, утратил удачу. А без удачи и веры людей никто из нас не сохранит своих прав.

Прияна пристально взглянула на нее. Легко читались ее мысли: это ты, мать Святослава, изменила богам, оскорбила чуров, приняла чужого бога и тем, быть может, навлекла неудачу на весь род!

Эльга и сама так подумала бы, если бы не знала, что ее связи с чурами порвались более двадцати лет назад.

– Улеб может править за Яра, как за Святослава правили Асмунд и Мистина, – добавила Прияна. – Но князем должен быть Яр!

Ни мать, ни отец младенца Ярополка не изменяли богам. Его не должна коснуться неудача бабки.

– Асмунд и Мистина сами не имели права на киевский стол. А Улеб имеет, потому что он – внучатый племянник Олега Вещего и внук Ульва волховецкого. У него ровно те же права, – Эльга вздохнула, – что и у Святши. Если мы откажем ему в этих правах, это будет оскорблением всего нашего рода.

– Но он побочный сын! – в отчаянии воскликнула Прияна. – Ингвар не признал его при жизни!

– Признал, – Эльга вздохнула еще раз. – Мистина не мог бы назвать своего сына именем Ингварова отца, если бы Ингвар не дал на это согласия.

Прияна помолчала, не в силах опровергнуть этот довод. Имя, нареченное Улебу при рождении, означало, что настоящий отец признал его еще тогда. И молча наделил правами наследника. Но растил его Мистина, потому что Эльга одновременно с Утой родила собственного сына и не нуждалась в соперниках для него, а также хотела покоя и счастья своей сестре. Ута слишком много горя пережила до того, чтобы позорить ее за то, в чем она не виновата, и отнимать первенца.

Глядя на тогдашние события с высоты минувших лет, Эльга лишь диву давалась: как позаботилась судьба о сохранении их рода! Там наверху кто-то знал наперед…

Судьба… Но судьбы ведь нет. Есть Господь наш Иисус, все творится по Его воле. Не мог же он заботиться о язычниках, которыми были тогда все они поголовно.

Однако Бог отдал им с Ингваром киевский стол, отняв его у христианина Олега Предславича. Почему? Может, и в этом заключен некий замысел Божий, который разгадать поможет лишь время?

– Но что же тогда… достанется Яру? – вновь заговорила Прияна. Охваченная беспокойством за судьбу единственного ребенка, она с трудом собиралась с мыслями. – Пусть тогда он будет объявлен наследником Улеба!

– Это можно будет сделать при одном условии, – мягко сказала Эльга. – Но давай сейчас не будем об этом говорить. Еще ничего не решено, и ты устала.

– Нет! – Прияна требовательно взглянула на нее. – Я хочу знать, что это за условие. Яр должен быть объявлен наследником Улеба, даже если у того будут свои дети.

– Это можно устроить, если ты выйдешь за Улеба, – прямо сказала Эльга.

Невестка хочет правды – она имеет право ее знать.