по счету кавалерийскую дивизию или хотя бы бригаду, чтобы у командира всегда был надежный резерв. И вот с марта в состав его соединения вошла 7-я гвардейская кавалерийская дивизия, которая тоже прибыла под Калугу. Там образовался второй состав корпуса. Он был сильнее первого, состоял из трех полностью укомплектованных гвардейских кавалерийских дивизий с приданной техникой и насчитывал около двадцати пяти тысяч солдат и офицеров. Командовали вторым составом заместители Белова: сначала генерал И. А. Плиев, затем генерал М. Д. Борисов.

Это и учитывал Павел Алексеевич, выдвигая предложение о решительном наступлении. Операция представлялась ему так. 50-я армия генерала Болдина, отдохнувшая и пополненная, захватывает наконец отрезок Варшавского шоссе и прочно удерживает его. Через образовавшийся коридор на освобожденную территорию вводится весь второй состав корпуса. Вместе с ним — механизированные войска и несколько стрелковых дивизий. Этот мощный кулак обрушится на Ярцево и выполнит задачу, поставленную перед Западным фронтом еще в январе: отрежет всю ржевско-вяземскую группировку противника.

План был настолько реален, что не вызывал никаких возражений Жукова. Речь шла лишь о сроках, о тех силах, которые нужно привлечь к операции.

Белов просил принять окончательное решение как можно скорее, чтобы упредить наступление гитлеровцев. Разведка сообщала, что количество вражеских войск увеличивается с угрожающей быстротой. Немцы создавали ударную группировку возле районного центра Всходы, как раз там, где расстояние между беловцами и 50-й армией было самым коротким.

В ночь на 9 мая Павел Алексеевич опять приехал на аэродром, чтобы встретить посланца Жукова — начальника оперативного отдела штаба Западного фронта генерал-майора С. В. Голушкевича. Представители с Большой земли появлялись в тылу врага не часто, старались поскорей закончить дела и вернуться обратно. С непривычки очень уж неуютно чувствовали себя за линией фронта. Павел Алексеевич относился к подобным посетителям с насмешливой иронией. Но тут — человек от Жукова. И не кто-нибудь, а заместитель начальника штаба фронта.

С Голушкевичем генерал Белов не был знаком, хотя немало слышал о нем, как об умелом и самостоятельном штабном работнике. Встретил его возле самолета, едва приземлился грузный ТБ-3. Обстановка была не очень приятная. Недавно прошел мокрый снег с дождем. Холодно, скользко. Ночь темная. Стонут раненые, привезенные — для эвакуации. За лесом багровые всплески. — там догорает «Дуглас», сбитый немецкими истребителями. Для Павла Алексеевича все это привычно, а каково новому человеку, который попал сюда прямо из тихого кабинета?!

Голушкевич, зябко поводя плечами, шагал по мокрому полю. Шумно втянул носом воздух.

— Запах какой неприятный.

— Днем немцы с воздуха горючей жидкостью аэродром поливали.

— Ясно, — сказал Голушкевич и усмехнулся: — Впрочем, у вас тут, вероятно, всегда паленым пахнет?

— Да уж, место бойкое, — весело ответил Белов, проникаясь симпатией к штабнику, явно не лишенному чувства юмора.

В маленькой, полной тараканов избушке лесника Голушкевич неторопливо осмотрелся, снял шинель и повесил ее на гвоздь. Зачерпнул ковшом воды из ушата, напился и сел к столу.

— Дел у нас, Павел Алексеевич, много, разговор большой. Начну с конца. Товарищ Жуков меня два часа инструктировал перед полетом. Что надо передать, что узнать, что согласовать. А когда убедился, что задачу я уяснил, добавил в завершение: как прилетишь, скажи Белову — привет от Жоры. Он поймет.

— Спасибо. Приятно; когда человек помнит прошлые времена.

— Учтите, Павел Алексеевич, — полушутя продолжал Голушкевич. — Сколько я знаю товарища Жукова, он никого такой чести не удостаивал. По радио вас ругает, а в штабе в пример ставит. Он говорит: от Белова я могу требовать невозможного.

— Хлопотно, знаете ли, иметь такую репутацию.

— Но, согласитесь, все же приятно. А теперь, Павел Алексеевич, о главном, — посерьезнел Голушкевич. — Рад сообщить, что ваше предложение положено в основу нового замысла по окружению и разгрому противника на Западном стратегическом направлении. Выделяются резервы — артиллерия и авиация. Вам будут приданы механизированные войска. Пятидесятая армия начнет наступление не позже пятого июня.

— Хорошо, что появилась чёткая перспектива, — сказал Белов. — Но опасаюсь — немцы могут нанести удар раньше нас.

— Даже в этом случае операция не будет отложена. Подготовка к ней идет полным ходом. Московское направление по-прежнему остается решающим. И ваша главная задача — любой ценой удерживать освобожденную территорию, пока Болдин начнет наступление. Затем в дело будут введены крупные силы двух смежных фронтов, и мы добьемся того, что не могли сделать зимой. Ваш плацдарм в тылу врага — один из залогов успеха. Товарищ Жуков уверен, что еще месяц вы сможете продержаться.

— И все-таки чем скорее, тем лучше. Земля подсыхает, ночи стали короткими. Для немцев самое благоприятное время. Все данные говорят о том, что они начнут атаки в ближайшие дни.

2

Павел Алексеевич «ехал в свое удовольствие», как он говаривал. Выносливый умный конь, непыльная дорога, на душе светло и спокойно. Лучший отдых. Давно, еще будучи командиром эскадрона, любил он скакать по просторной степи, словно бы лететь над волнующимся разнотравьем. И всаднику и коню приятно. С годами «ездить в свое удовольствие» доводилось все реже. Не было свободного времени, да и не всегда удобно раскатывать по полям и весям ни с того ни с сего, без определенной цели. Тем радостней было вырваться наконец куда-нибудь на пустынный проселок, скакать, слившись воедино с конем. Груз забот сваливался в такие минуты, и сил прибавлялось, и думалось лучше.

В тылу врага у него впервые, пожалуй, появилась возможность проехать без спешки, любуясь весной. Вчера он много и хорошо поработал: инспектировал партизанскую дивизию, осмотрел машинно-тракторную станцию, где восстанавливали танки. Потом обстоятельно беседовал с заместителем председателя Смоленского облисполкома, который специально прилетел с Большой земли на освобожденную территорию, чтобы руководить весенне-полевыми работами.

Белов был доволен. Перспективы в общих чертах ясны, подготовка к летним боям идет полным ходом. Неприятностей и забот войска причиняют врагу много… Ну и денек выдался, редкий для нынешнего хмурого мая: с утра сияло горячее солнце, ярко зеленела трава, глянцевито блестели молодые листья деревьев. Луг пестрел цветными узорами, словно большой ковер.

До штаба корпуса, куда возвращался Павел Алексеевич, было километров тридцать. Он пускал коня полным махом, пересекая открытые опасные места. Когда ж дорога вилась вдоль опушки или углублялась в лес, давал Победителю отдохнуть. Конь шел легко, словно не чувствовал седока. Оно и верно: без зимних доспехов всадник полегче. Да и кони окрепли на сочной траве. Недаром говорят в народе, что майская роса — лучше овса. Испокон веков Никола-теплый считается праздником конюхов. Лошади на подножном корму. И ребятишкам удовольствие — в ночное ездят…

Впереди рысил полувзвод охраны. Бойцы весело переговаривались, радуясь теплому дню и легкой дороге. На опушке затихли, прислушиваясь