лидеров набрала власть в дюжине других стран. Некоторые думали, что это началось с японского националистического оживления.

— Все это чепуха,— заявил помощник генерального почтмейстера.— Мы не собираемся уходить и не затеваем никаких войн. А теперь, что потребуется для того, чтобы отобрать поддержку у мистера Чистюли Бертрана и направить ее обратно к нам, где ей и надлежит быть? Хороший скандал, верно? Срабатывало прежде не раз. Можно в наглую обокрасть людей, если достаточно громко орешь, какой жулик другой парень.

— Например... — поторопил его Каринз.

— Работает с япошками. Может дать япошкам ядерное. Поддерживает движение независимости Мэйдзи. Я уверен, что мистер Грант может что-нибудь устроить.

Каринз энергично закивал.

— Это может сработать. Развеет иллюзии у организаторов его кампании. Сторонники Кодоминиума враз переметнутся к нам.

Каринз помолчал и засмеялся.

— Конечно, некоторые из них направятся и к шайке Миллингтона тоже.

Все рассмеялись. Никто не беспокоился насчет Освободительной партии Миллингтона. Его сумасшедшие вызывали беспорядки и поддерживали страх в налогоплательщиках и делали популярными многие мероприятия по линии безопасности. Освободительная партия давала возможность полиции разбить несколько голов, прекрасные беспорядки для телевидения к вящей забаве Граждан и счастью налогоплательщиков.

— Я думаю, мы можем спокойно предоставить детали мистеру Гранту,— широко ухмыльнулся Каринз.

— Что вы сделаете, Джон? — спросил Президент.

— Вы действительно хотите узнать, мистер Президент? — Перебил Мориарти.— Я — нет.

— И я нет, но если я могу это разрешить, я могу, по крайней мере, выяснить, что именно. Что вы сделаете, Джон?

— Слепим чепуху, полагаю. Состряпаем заговор, а потом раскроем его.

— Вот как,— покачал головой Мориарти.— Он должен быть состряпан хорошо. Люди начинают сомневаться насчет всех этих заговоров.

Грант кивнул.

— Будут доказательства. Вещественные доказательства. Тайный арсенал ядерного оружия.

Все кивнули. Затем снова ухмыльнулся Каринз.

— Вот здорово. Вот это рванет так рванет. Спрятанное ядерное. Настоящее, я полагаю?

— Конечно.

Грант с отвращением посмотрел на толстого юнца. Какой бы был смысл в липовом ядерном оружии? Но Каринз до такой степени жил в мире обмана, что липовое оружие могло быть для него приемлемым.

— Лучше выставить побольше копов, когда вы объявите об этой истории,— заметил Каринз.— Коль люди прослышат об этом, они разорвут Бертрана на части.

«Достаточно верно,— подумал Грант.— Вот этот пункт ему надо запомнить. Защитить этих ребят будет нелегко. С тех пор, как одна воинственная группа устроила атомную бомбежку Бейкерсфилда в Калифорнии, а преступный синдикат пытался шантажировать Сиэтл ради ста миллионов выкупа, люди не считали частные запасы ядер-ного оружия чем-то смешным».

— Мы не будем вовлекать лично мистера Бертрана,— мрачно заявил Президент,— ни при каких обстоятельствах. Понятно?

— Да, сэр,— быстро ответил Джон. Ему и самому не нравилась эта идея.— Просто несколько из его главных помощников.— Грант раздавил сигарету. Она или что-то иное оставила дурной привкус во рту.— Я выдам их КД для окончательного решения. Приговоренными к транспортации. Мой брат может устроить так, чтобы они не получили тяжелых приговоров.

— Разумеется. Они могут стать независимыми плантаторами на Танит, если станут с нами сотрудничать,— сказал Каринз.—Вы можете присмотреть, чтобы они не пострадали.

«Черта с два,— подумал Грант.— Жизнь на Танит была не в радость при самых лучших условиях».

— Есть еще одно дело,— сказал Президент.— Как я понял, Гранд Сенатор Бронсон что-то хочет от КД. Какой-то офицер был излишне эффективен в разоблачении действий семейства Бронсон, и они хотят его уволить.— Президент выглядел так, словно попробовал прокисшего молока.— Мне крайне неприятно, Джон. Мне крайне неприятно, но мне нужна поддержка Бронсона. Ты не мог бы поговорить со своим братом?

— Я уже поговорил,— ответил Грант.— Это будет устроено.

Грант покинул совещание спустя несколько минут. Другие могли продолжать бесконечные дискуссии, но он не видел в них ни малейшего смысла. Было ясно, что надо действовать, и чем дольше они ждут, тем больше будет у Бертрана времени собрать своих сторонников и укрепить поддержку. Если что-то надо было сделать, то это следовало делать сейчас.

Всю свою жизнь Грант находил, что неправильные действия, предпринятые решительно и своевременно, были лучше, чем правильные, но позже. Добравшись до Пентагона, он вызвал своих замов и отдал приказы. Приведение машины в действие заняло не больше часа.

Коллеги Гранта всегда говорили, что он торопыга, слишком скорый на действия без изучения последствий. Они также допускали, что ему везет. Для Гранта дело было не в везении, и он-таки учитывал последствия, но он скорее предвидел события, чем реагировал на кризис. Он знал, что за последние недели поддержка Бертрана тревожно возросла и прежде, чем отправиться на совещание с Президентом, составил черновые планы.

Теперь было ясно, что акция должна быть совершена немедля. Через несколько дней будут утечки с совещания; Ничего о предпринимаемых действиях, но будут слухи о тревоге и озабоченности. Одна секретарша заметит, что Грант вернулся в Пентагон после того, как отпустил своего шофера. Другая увидит, что Каринз посмеивался больше обычного, когда покинул Овальный Кабинет, или, что два политических врага вышли вместе и отправились выпить по одной. Еще одна услышит разговор о Бертране и скоро по всему Вашингтону будет гулять слух, что Президент обеспокоен популярностью Бертрана.

Поскольку утечки были неизбежны, ему следовало действовать, пока это могло сработать. Грант распустил своих помощников с чувством удовлетворения. Он был готов, и кризис кончится прежде, чем начнется. И только оставшись один, он прошел через украшенную тисовыми панелями комнату к бару в стене и налил двойного шотландского.

Мерилендский пейзаж скользил мимо далеко внизу, когда «Кадиллак» летел себе на автопилоте. Лента-антенна тянулась почти до дома Гранта и он следил за сумеречным видом с максимальной расслабленностью, которой он когда-либо достигал в последнее время. Огни дома мигали внизу и немногие поверхностные машины неслись по дорогам. Позади него раскинулся массивный Остров Благополучия «Колумбия», куда убрались те перемещенные лица из Вашингтона. Нынешние обитатели были третьим поколением и никогда не знали никакой иной жизни.

Он поморщился. Острова Благополучия были глыбами бетонных зданий, контейнерами для кипящего негодования бесполезных жизней, где спокойствие поддерживалось правительственными запасами танитского гашмера и борлоя, а также дешевыми американскими виски. Человек, родившийся в одном из этих комплексов, мог оставаться там всю жизнь. И многие оставались.

Грант попытался представить себе, на что это похоже, но не мог. Рапорты от его агентов давали интеллектуальную картину, но не было никакой возможности отождествить себя с этими людьми. Он не мог испытывать