— Ты мне льстишь, Гала.

— Как ты меня назвал?

— Галадриэль — слишком длинное имя для меня и слишком холодное, Дри.

— Тогда я буду называть тебя Ваней.

— Как будет угодно моей госпоже.

— Не перебивай меня. Внешне ты один, но внутри ты совсем другой. Внутри ты как ребенок. Ты веришь в добро и в справедливость, в торжество света.

— Все мужчины — большие дети. Только игрушки у них другие.

— Неправда. Морган и Разрушитель родились взрослыми. У них не было детства, и если они и верят в добро, то в такое добро, у которого стальные кулаки.

— Иногда по-другому нельзя.

— Иногда по-другому нужно. Но они не знают другого пути.

— Кто может похвастаться тем, что знает больше одной дороги?

— Ты удивляешь меня. У тебя хватает мудрости принимать мир таким, каков он есть.

— Может быть, потому что у меня нет силы, чтобы его изменить?

— У тебя есть такая сила. Ты должен изменить мир, должен избавить его от Большого Зла.

— А если я не смогу?

— Тогда мир погибнет в огне войны.

— Я постараюсь, — сказал я.

Еще много минут-часов спустя.

— После обеда мой отец созывает Совет, — сказала она.

— Я помню.

— Ты должен там быть, и я тоже.

— Как долго длятся обеды твоего отца?

— Много часов, — сказала она. — Несколько перемен блюд, с перерывами между ними, чтобы гости смогли в полной мере насладиться нашими песнями и танцами, посмотреть на великолепие эльфийского искусства.

— Значит, у нас еще есть время.

— Да.

— Тогда давай насладимся тем, что у нас есть.

Занавес.

Существуют вещи настолько интимные, что их я описывать не собираюсь. В жизни любого человека есть моменты, которые лучше оставить за кадром.

Я закурил сигарету, скорее по привычке, нежели из желания покурить.

— Что ты делаешь? — спросила она.

— Курю, — сказал я.

— Тебе это не нужно, — сказала она.

И вдруг я почувствовал правоту ее слов. Мне это действительно было не нужно.

Она взяла сигарету из моих рук и затушила об пол. Раньше я никому такого не позволял, но она могла делать со мной все, что угодно. И я совсем не ощущал желания курить и раздражения от того, что мне не дают этого делать.[64]

— Давай поговорим, — сказал я.

— Давай, — согласилась она. — О чем?

— О чем-нибудь, — сказал я. — Я все еще плохо ориентируюсь в вашем мире.

— Теперь это и твой мир.

— Я знаю, — сказал я.

— Ты хочешь вернуться?

— Нет. Я боюсь этого, и сейчас, как никогда раньше.

— Не бойся, — сказала она. — Страх сделает тебя слабее.

— Я боюсь не за себя, — сказал я. — А за остальных. Без меня у вас нет шансов.

— Один меч — один герой, — сказала она. — Но ты не сможешь уйти, не выполнив дело до конца.

— Я не хочу уходить и после его завершения.

— Значит, ты останешься.

Когда я был рядом с ней, все было просто, и ничто не вызывало сомнений. Если бы непременным условием обладания этой, женщиной было бы убийство Темного Властелина, подайте мне сюда хоть пачку. Для меня не было невозможных дел, все было мне по плечу.

— Тебя позвал не Морган и не кристалл, который он использовал, — сказала она. — Они лишь облегчили твой путь. Тебя позвала не Валькирия, она лишь орудие, пускай на ней лежат могучие чары. Тебя позвала в путь твоя судьба.

— Должно быть, так и есть.

Внезапно я заметил то, что должен был заметить давным-давно. Галадриэль была точной, один в один, копией той девушки, в образе которой судьба позвала меня в путь на моей бензоколонке и которую Морган приписал побочному эффекту действия кристалла. Я не узнал ее сразу, потому что тогда она была в дорожной одежде. И потому что оригинал всегда лучше своей копии. Тогда я уверовал в судьбу и в то, что она свела меня с этой женщиной.

— Расскажи мне что-нибудь, — попросил я.

— О чем?

— О чем угодно, лишь бы слышать твой голос.

— Осталось мало времени на праздные разговоры.

— Тогда расскажи мне о своем отце.

— Бранд — Повелитель Эльфов, — сказала она. — Что можно к этому добавить? Он мудр, добр и могуч. Он был великим воином, когда был молод, и стал великим учителем сейчас. Он любит искусство и развивает его по мере сил. Он хотел бы, чтобы эльфы стали дружны со всеми остальными народами, населяющими наш мир.

— Он хороший отец?

— У меня никогда не было других, чтобы сравнить. Давай я лучше расскажу тебе то, что знаю о твоих спутниках.

— Давай, — согласился я.

Это действительно было интересно и могло принести пользу в дальнейшем. Информация — оружие во все времена.

— Морган — друг моего отца. Они подружились давно, когда оба были молодыми. Морган был противником войны между людьми и эльфами, как и мой отец, но они не смогли ее предотвратить. Тогда погибло много людей и много эльфов, и мы были вынуждены покинуть свою страну, и ушли сюда, в наше тайное укрытие. Дорогу к Городу-в-Лесу знают лишь немногие, и только друзья смогут пройти.

— А сэр Реджи?

— Разрушитель. — Она нахмурилась, и тень набежала на ее прекрасное лицо. — Он — отголосок той войны, живое напоминание о ней, кровоточащая рана. В темные времена он сражался против нас, и, видят древние боги, никогда у нас не было столь безжалостного врага.

— Но ведь он был не один.

— Да, он был не один. Против нас выступила целая армия. Но другие сражались за убеждения, которые им внушили и которые могли быть ложными, он же сражался потому, что это ему нравилось. Во все века эльфы были непревзойденными мастерами схватки на клинках, и он считал это вызовом, адресованном лично ему. Он убивал, потому что ему было интересно, сможет ли он это сделать. Лишь любопытство звало его в бой.