Турция не переставала грозить войной Польше. Все эти обстоятельства постоянно создавали разные трения, нарушавшие спокойный ход государственной жизни Речи Посполитой.

Усмирителя «наливайковцев» Жолкевского сменил его тесть Конецпольский, такой же талантливый полководец и так же ненавидевший и презиравший бунтующую русскую чернь. Казацкие волнения усилились вскоре после смерти Сагайдачного, который сдерживал их. Причиной этих волнений служило отчасти и то, что после смерти Сагайдачного наступили усиленные гонения на членов восстановленной православной иерархии. В конце 1624 года некоторые представители киевского городского управления стали запечатывать в Киеве православные храмы. На защиту явились с Низу казаки, которые убили войта, или начальника города. В следующем году на Запорожье образовалась крайняя партия, совершенно отказавшаяся подчиняться польскому правительству и избравшая себе отдельного гетмана. Против этой партии и двинулся Конецпольский со своими войсками. Не считая выгодным раздражать казаков, Конецпольский обратился к ним сначала с увещаниями. Но взбунтовавшиеся казаки не хотели и слышать о каких-либо уступках, хотя и видели, что дисциплинированное польское войско превосходит их как вооружением, так и численностью. В битве у Курукова озера они потерпели поражение. Следствием этого поражения был так называемый Куруковский договор, втиснувший в новые рамки жизнь казаков. По этому договору казаки не имели права предпринимать какие-либо походы, сухопутные или морские, без разрешения правительства. Также они не имели права входить в сношения с иностранными державами, минуя правительство. Последнее лишало их окончательно политических прав и делало простыми подданными Польского государства. Кроме того, казацкое войско должно было отныне состоять только из шести тысяч казаков, которых называли реестровыми, т. е. состоящими в реестрах, или списках. Реестровые казаки должны были нести обязанности пограничной стражи, а все остальные возвращались в прежнее состояние, т. е. делались опять городскими мещанами или шляхетскими подданными. За казаками оставалось их право самоуправления, право пользования рыбацкими и звериными промыслами, кроме того, они получали жалованье от правительства.

Сам Конецпольский считал установленный реестр невозможным. Он указывал королю, что в эти шесть тысяч не войдут весьма многие казаки, воевавшие уже не один десяток лет и забывшие даже о том состоянии, в каком когда-то находились. Но правительство считало для себя небезопасным даже и это количество казаков.

Пока тогдашний гетман Михаил Дорошенко, преодолевая трудности предписания, приводил его в исполнение, у поляков началась война со шведами. Все выписанные казаки снова понадобились им. Таким образом опять произошло то, что происходило потом не один раз: установленный реестр нарушался самим правительством.

Одержав победу над шведами, казаки, разлакомившись войной, снова принялись за свои турецкие и крымские походы. Не прекращались попутно и частичные восстания, вследствие притеснений веры и хлопов. Особенно сильное неудовольствие возбудили польские солдаты, размещенные в окрестностях Киева. Всюду распространились слухи, что поляки хотят вывести православие и обратить всех насильно в римскую веру. Предводителем нового восстания был низовый гетман Тарас Федорович по прозвищу Трясило. Конецпольскому и на этот раз удалось усмирить казаков и возобновить статьи Куруковского договора.

В 1632 году реестр был снова нарушен самим королем Владиславом, начавшим войну с Москвой, на что он никогда не решился бы, если бы не рассчитывал на помощь казаков. Пятнадцать тысяч казаков способствовали заключению Поляновского мира, по которому Польша получила области Чернигова, Новгород-Северска и Смоленска.

Бунты казаков, превращавшихся после войны снова в хлопов, не прекращались. Запорожская Сечь непрерывно пополнялась новыми пришельцами и все время кипела и волновалась. Наконец Конецпольскому пришло в голову отрезать Запорожье от Украины. Боплан выстроил крепость Кодак, которая отделяла Сечь, не допуская туда хлопов и стесняя сношения ее с населением, подвозившим казакам хлеб, горилку и лес, т. е. все самое необходимое для их жизни. Конечно, казаки не дали времени торжествовать своим врагам. Не прошло и года, как перестал существовать ненавистный Кодак, связавший их по рукам и ногам. Во главе нескольких тысяч вольных казаков явился некий Самуил Сулима, давно уже прославившийся своими походами и на Черном, и на Средиземном море. Он взял крепость, разрушил ее; перебил солдат и расстрелял крепостного начальника, немца Мариэта. Сулима был выдан правительству реестровыми казаками и, конечно, казнен мучительной казнью. Эта выдача предводителя вольных казаков реестровыми указывала на рознь, которую уда-лось-таки поселить между ними полякам.

Кодак был восстановлен, последующие казацкие восстания подавлены. Наступило временное затишье, и снова вступили в свои права шляхтичи-землевладельцы и евреи-арендаторы. Искры вражды и ненависти тлелись некоторое время в душах разоряемых и угнетаемых хлопов, чтобы разгореться ярким пламенем и зажечь всю Украину страшным пожаром восстания 1648 года. Вождем этого нового восстания казаков явился человек, имя которого осталось навеки неизгладимым и в устах народа, и на страницах истории.

Центром развернувшихся дальше событий было местечко Чигирин, неподалеку от которого, на горе, над речкой Тясминой, приютился хутор казака Хмельницкого, Субботово. Отец Богдана в молодости служил при дворе богатого воеводы Чигиринского и Корсунского. Чигирин стоял тогда на краю русской земли. За ним тянулись бесконечные степи, по которым паслись табуны диких лошадей и волов, а ближе к морю бродили орды румын, турок и татар со своими стадами овец. Их и подстерегали запорожские казаки, засевшие на днепровских островах. Они не пускали их грабить пограничные украинские селения и уводить жителей в неволю.

Вырастая на этом краю крещеного мира, Богдан, как и все другие казацкие дети, с детства привык презирать опасности. Отец его был зажиточный человек и по тому времени достаточно просвещенный. Он не хотел оставлять без образования единственного сына и послал его в Галицкую иезуитскую коллегию. Но недолго учился там Богдан. Городская жизнь наводила на него тоску, его тянуло на Днепр, в родные привольные степи. Он скоро бросил школу, ушел в Сечь и зажил там вольной казацкой жизнью, воюя то с турками, то с татарами. В одну из войн поляков с турками он попал в плен и пробыл в Турции два года, после чего был обменен на польских пленников турок. Долгое время Богдан был войсковым казацким писарем. Это была очень важная должность. На войсковом писаре лежали все дела войска. Он писал все грамоты в сношениях казаков с иностранными державами или польским правительством. Будучи писарем, Богдан участвовал в посольстве к королю Владиславу и потому был лично ему известен.

Получив после отца хутор Субботово, Хмельницкий женился и жил обыкновенной жизнью зажиточного казака, пока не столкнулся с Чигиринским подстаростой Чаплинским. Пользуясь обычным произволом польской администрации и шляхты, Чаплинский отнял у Хмельницкого хутор, увез жену и засек до смерти маленького сына. Не найдя нигде управы на оскорбившего и разорившего его шляхтича, Хмельницкий стал жаловаться королю. Нужно сказать,