– Я не могу к отцу! – со смесью мольбы и досады отозвался Пребран. – Он меня не выпустит!

– Тебя, медведя? В погреб, что ли, запрет?

– Ну…

– Ты поедешь! – Младина вскочила на ноги и даже хлопнула ладонью по столу. – Ты не балуй! Я ведь на тебя управу найду!

Мелькнула мысль о подсадном духе. Если только отдать ему на поживу этого здоровяка, тот станет повиноваться ей, как новорожденный младенец! Младина знала, что ничего хорошего ему самому это не принесет, но решилась бы на многое, лишь бы добиться хоть одной цели. Вырвать хоть какую победу у судьбы, которая так жестоко над ней насмехается!

Пребран поднял глаза, хотел что-то ответить, даже встал… И вдруг переменился в лице, вздрогнул, согнулся. Развернулся и бросился вон из избы, шатаясь, будто пьяный, не сразу попал в дверь, налетел на косяк, почти вывалился наружу.

Младина кинулась за ним. В первый миг ей показалось, что он просто хочет сбежать от нее, но тут же она сообразила, что происходит. Оказавшись под открытым небом, Пребран упал на колени и согнулся лбом на снег, дрожа крупной дрожью и раскачиваясь, как если бы собирался перекувырнуться через голову. Почти полная луна ярко освещала его. И Младина ощущала, как движется возле нее грань Нави: он собирался обернуться медведем! И тогда она его не достанет! Медведь ни в женихи, ни тем более в князья не годится.

– А ну, ты куда? – вскрикнула она. – Лыжи-то повороти, от меня не уйдешь!

Сорвав с плеч шерстяной платок, она быстро накинула его на голову Пребрана и крепко сжала обеими руками.

– А ну стой! – приговаривала она, навалившись и обхватив его изо всех сил. – Не отпущу я тебя!

Он вскрикнул, зарычал, как зверь, но она только сильнее сжала. Да она бы верхом села ему на плечи, лишь бы удержать. И внутри нее тоже происходила борьба: ее внутренняя сущность не то отталкивала нечто чуждое, не то стягивала расходящиеся края дыры из Нави…

Потом существо под ней обмякло, дрожь прекратилась. Младина еще подождала. Потом осторожно приподняла платок, запустила под него руку и пощупала. Нет, не шкура и шерсть – под пальцами она ощущала человеческие спутанные волосы, кожу на лбу, горячую и мокрую от пота, брови, щеку под бородой.

Младина сдернула платок. Пребран поднял голову, и она увидела все то же лицо. Пощупала уши – человеческие, не медвежьи.

– Ну, вот! – с удовлетворением заявила она. – Сбежать надумал? От меня не сбежишь… женишок.

Пребран ощупал собственное лицо, потом посмотрел на свои руки, как впервые видел. Поднял глаза на нее.

– Что это?

– Где?

– Я что… – Он еще раз провел рукой по лицу, даже приоткрыл рот и пощупал собственные зубы. Это выглядело дико, и Младина видела, что он потрясен и изумлен. – Как это вышло?

– Не вышло у тебя ничего.

– Полнолуние же через день, – еще стоя на коленях, он поднял взор к желтой владычице небес. – Всегда… Это ты меня… оборотила?

– Я тебя не отпускала. А ты бежать. Не годится так. Отец за тебя слово дал, значит, держи. Поедешь со мной на Десну, ты понял? Когда твой отец отпустит мою сестру, я отпущу тебя. И мой отец разрешит тебе стать Одинцом, если… одолеешь всех остальных.

– Уж я бы кого не одолел… – пробурчал он.

Младина усмехнулась: вожаки боролись без оружия, а против медвежьей силы кто бы устоял?

– Пойдем. – Она встала. – Подожди только, я огонь загашу и кожух возьму.

Когда она вышла, уже одетая, Пребран послушно ждал ее возле дверей. Шкуру с личиной он не взял, но незаметно, чтобы мерз в кожухе и без шапки. По пути Младина искоса поглядывала на него. Не красавец, зато здоровенный какой! Пожалуй, если его причесать и одеть как следует, был бы жених не хуже других. Но… как же все это вышло? Где Хорт? Если он вообще на свете? Уж если ее отец сказал, что она уже много лет обручена с этим лохматым лесным чудом, значит, так и есть. Но почему ей снился совсем другой? И почему Хорт в том летнем сне был убежден, что она, Младина, его невеста? У кого спрашивать?

Когда они вышли на поляну, тут уже гудело веселье: горело целых три костра, ярко освещая не только поляну и бревна, но и низкие земляные избы по кругу, над углями обжаривались куски дичи, мужчины ели уже готовое, запивали пивом, привезенным из Ратиславля. Личины они сняли, показались лица лесных жителей – иные бородатые, покрытые шрамами, обветренные, иные еще юные и свежие. Состязания на сегодня уже закончились, победители ждали завтрашнего продолжения. Радомер пел про неведомого «удалого молодца», сидящие вокруг подпевали и хлопали в лад. Кто-то уже налаживался плясать, нетвердо топая хмельными ногами по площадке поединков.

При виде Младины и Пребрана отроки потеснились, освобождая им место возле Лютомера. Отец тоже снял личину, и Младина видела, как он улыбнулся им.

– Что, скрутила? – Он наклонился к ней и подмигнул.

– Он поедет со мной на Десну, чтобы моя сестра могла выйти на волю. Тогда я верну ему обет… если ты, батюшка, с таким зятем расстаться готов.

– Я без зятя не останусь! – заверил Лютомер. – Но и свою дочь единственную силком за медведя не отдам. Сама решай.

– Так что же мне, мужа всю жизнь на привязи держать, а он будет в лес смотреть?

Радомер допел, отложил гусли, подошел к Младине. Судя по всему, ему было очень любопытно, как сестра поладила с женихом.

– Ох, и я с вами! – обрадовался он, услышав, что вскоре предстоит поездка на Десну. – Ладин день-то уже не за горами! Надо поспешать, а то Хорт небось там уже давно. Как бы они с князем Бранятой не передрались…

– Что? – охнула Младина, не веря своим ушам.

– Говорю, как бы Хорт с князем Бранятой не передрались, пока мы доедем.

– О ком ты говоришь?

Младина вскочила и встала перед Радомом, чтобы не упустить ни звука.

Впервые это имя произнес кто-то, кроме нее! Наяву! Земля опять закачалась под ногами.

– Ну, Хортеслав – жених Уладкин, – пояснил Радом. – Он за ней еще когда приезжал, а ее нету, ну, ему и сказали, что в Ладин день у Браняты он ее получит. А дотерпит ли – дело молодое, а он так уж сердцем по ней изболелся…

– Кто он такой? – еле выговорила Младина.

– Хортеслав? Он внук полоцкого старого князя Столпомера, – будничным образом, будто весь свет это знал, поведал Радом. – У того сын отроком погиб, осталась только дочь, а она княгиня смолянская. Они и договорились, что старшего сына Зимобор в Полоцк отошлет деду в наследники. Веляшку-то помнишь? Хорт Веляшке старший брат. Они и похожи с ним, почти одно лицо.

Младина села на бревно. Перед глазами плыло. Но все сошлось, как сходятся разноцветные нити в тканом поясе, образуя строгий узор. Имя, внешность… И она ведь еще тогда отмечала, что Хорт упоминал деда, но ни разу не сказал ничего об отце с матерью. И женитьбу его устраивал дед.