– Дальше мы сами, – твердо сказала блондинка, отодвигая его и закрывая дверь. – Еще раз спасибо.

– Я бы хотел…

– Спасибо за помощь, – отрезала она, быстрым шагом огибая капот.

Когда машина отъехала, Павел посмотрел ей вслед, фиксируя приклеенный на стекле транзитный номер. Затем провел рукой по воздуху, словно ловя удаляющуюся машину за хвост, потянул на себя и прижал растопыренную ладонь ко лбу.

Потом достал мобильник.

– Кто? – поинтересовались на другом конце сонным голосом.

– Это Паяц. Шут, ленивая субстанция, держись! Ты не представляешь, какая у меня новость! Никто не представляет…

– Не может быть… Ты что, нашел его?!

– Не ори! А хотя нет – ори! – радостно расхохотался Павел. – Угадал! Я сам не поверил! Черт! Да я до сих пор не верю! Я уже почти решил, что это бесполезно, но оно случилось! Я подчищал за проснувшимися кикиморами в Твери, но там я не был уверен… Но сейчас…

– Проклятье! То есть я хотел сказать…

– Да я понимаю. – Павел некоторое время слушал, как на другом конце линии радостно вопит собеседник. Переждав, неохотно добавил: – Я не успел ее задержать. Зато взял слепок следа.

– Ее?!

– Да. Это девушка. Кстати, ездит на машинах в сопровождении недавно инициированной колдуньи и молодых оборотней. Как тебе такое?

– Вошла в силу… Паяц, ты абсолютно уверен?

– Шут, я первый из созданных! Я касался ее! Уверен ли я?!

– Молчу… Молчу… Неужели нашли?

– Да. Теперь главное – найти ее и все сделать правильно, чтобы она не натворила бед и чтобы нормально восприняла правду. И взять под защиту.

– Это верно.

– И, Шут… У меня для тебя еще один сюрприз…

Новенький «Санта-Фе» мягко покачивался на ходу. Милада сидела, откинувшись на спинку сиденья, и устало смотрела на дорогу. У нее ныло все тело, во рту смердело от проглоченной смеси. Оксанка, нетерпеливо ругаясь, чего Милада за ней никогда в жизни не замечала, преодолела пробку на Ленинском, вырвалась за городскую черту и теперь гнала на ста шестидесяти, виляя в потоке. Когда машина кренилась, сзади еле слышно стонали оборотни. Милада, превозмогая тупую боль во всем теле, повернулась в кресле и посмотрела на них. Куртки, которыми парни прикрывались, давно сползли на пол, видимо оборотни больше не в состоянии были их держать.

У Раха все левое плечо было в сочившихся кровью дырках от пуль. Да, подумала Милада, вряд ли от сустава хоть что-нибудь осталось. Потом он убрал руку с живота, и она судорожно вздохнула. Если анатомия оборотня похожа на анатомию человека, то у парня были дырки напротив печени и желудка. Во находился не в лучшем состоянии. Все лицо у него залила кровь, один глаз закрылся иссиня-черным кровоподтеком, но пулевое ранение у него оказалось только одно, в грудь. При каждом выдохе из отверстия на груди пузырилась кровавая пена, из чего Милада сделала неутешительный вывод, что пуля пробила легкое. И еще у него были изрезаны руки. Прямо искромсаны. Лоскуты кожи и мышц висели ужасной бахромой. В одной из ран виднелась кость руки. Кровь запеклась.

Как они оба были еще живы, Милада не понимала. Наверное, только благодаря регенеративным способностям. Оборотни смотрели на нее мутными пожелтевшими глазами, полными боли. Расспрашивать их сейчас Милада не решилась.

Вернувшись в кресло, вполголоса спросила Оксанку:

– Довезем?

– Должны! – процедила подруга сквозь зубы, и Милада заметила в ее глазах слезы.

– Значит, довезем! – убежденно сказала она, уставившись на дорогу.

Дальнейший путь Милада то проваливалась в полузабытье, то обретала ясность сознания. Внезапно все мысли вылетели из головы, оставив только какой-то пустой туман. В один из таких моментов просветления мимо промелькнул памятник первому реактивному пассажирскому лайнеру Ту-104, и Милада поняла, что они уже проехали Внуково, и что осталось не так много.

Машина вихрем пронеслась по улицам деревни прямо через зеленый луг, к дому Рябинушки. Резко остановилась, Оксанка выскочила из кабины, обежала вокруг и, открыв дверцу подруге, помогла ей выбраться. Выходящая из машины Милада думала, что следом за ними сбежится вся деревня, но, обернувшись, увидела, что небо вокруг затянуто радужной, переливающейся, словно мыльный пузырь, пленкой.

– Что это? – спросила она Оксанку.

– А, – отмахнулась та. – Рябинушка снова полог поставила. И нас вообще, похоже, в деревне никто не видел.

– Ну да! Никого не было, – хмыкнула Милада. – Только пылевой столб, раздавленные куры, сбитые мужики и прочие невидимые следы.

– Да хватит! – рявкнула вдруг Оксанка таким голосом, которого Милада от нее никогда не слышала. Так, что она даже вздрогнула от неожиданности. – Не к месту твой сарказм! – И добавила чуть тише: – Ты идти можешь?

– Могу! – буркнула Милада. Оксанка неожиданно показала себя совсем с другой стороны.

– Помоги Во! – строго приказала подруга. И Милада молча подчинилась.

Она открыла дверь и увидела, что оборотень без сознания. Девушка просунулась в салон и притянула его к себе. Хотела перекинуть руку через плечо, но, посмотрев на ее состояние, не решилась притронуться.

– Ксюха! – жалобно сказала она, когда Оксанка открыла дверь и осторожно взялась за Раха. – Я не смогу. Не знаю даже, как подступиться.

Подруга резким движением протянула ей коричневатое перо.

– Воткни ему в волосы.

– Зачем? – не поняла Милада.

– Делай, что говорят!

Милада всунула перо в густую гриву оборотня, крутанула, закрепляя. И отшатнулась. Тело Во зашевелилось и приподнялось над сиденьем. Милада охнула и, схватив его за пояс, осторожно вытянула из машины.

– Смотри не упусти! – буркнула Оксанка. – Он как шарик сейчас. А наговор на перо разовый, уронишь – потащим по земле. Я его не подниму.

Милада покрепче ухватилась за ремень невесомого Во.

– Антигравы, мать вашу… – пробормотала она себе под нос.

Девушки двинулись к калитке. Но тут навстречу им выскочила Рябинушка и повлекла за собой к лесу.

На опушке стояла подвода, в которую была впряжена ветхая с виду лошаденка. Вожжи покоились в руках такого же ветхого краснолицего и бородатого дедка с беломориной в сухих губах. Милада удивленно вытаращилась на него. Насколько она помнила, подобного персонажа в деревне не было. Да и курящих в деревне не наблюдалось совсем, что ее несказанно удивило в свое время. Что-то в нем было странное, в этом дедке…

Подводу выстлали сеном. По знаку Рябинушки Милада и Оксанка положили оборотней на сено, и Оксанка выдернула из их волос перья. Телега качнулась, скрипнула. Милада дернулась было поправить на Во окровавленные лохмотья, но Рябинушка остановила ее, сказав: