Но все же самым трудным для нас было общение с мистером Барраклафом. Перси считал его мерзким типом и говорил, что он обязательно нас уволит, если узнает, что мы женаты. И как всегда, оказался прав.

В своих записках мистер Барраклаф ни о ком не сказал ни единого доброго слова. А уж какие глупости он понаписал об инспекторе, с которым мы, между прочим, очень хорошо поладили. И ему, конечно, в голову не приходило подозревать нас в убийстве мистера Спенсера и мистера Латимера. Нет, инспектор Хупингтон совсем не такой, каким его изобразил мистер Барраклаф. Прежде всего, он добрый и понимающий. Кроме того, красивый и сильный. Очень похож на сыщиков, каких показывают в кино. К моим словам он внимательно прислушивался. Так что не верьте мистеру Барраклафу. Инспектор за мной все подробно записывал, видно, считал это важным. В конце концов так оно и получилось. Но об этом позже.

Кстати, маме он тоже очень понравился. Все, что написано у мистера Барраклафа, будто она говорила, что не считает инспектора джентльменом, это неправда. Мистер Хупингтон не похож на полицейского. Совсем не похож. С мамой он поговорил очень славно, а потом мы поехали к нам, где он побеседовал с Перси.

У мистера Барраклафа написано, будто инспектор рассердился на мою маму и поэтому начал искать против нас улики. Так это опять неправда. Мистер Хупингтон никогда бы не пошел на подобную низость. Можете мне поверить. Он с самого начала знал, что мы тут ни при чем.

Ему можно было открыть душу. Он располагал к этому. Даже мама, обычно молчаливая, с ним разговорилась, а это многое значит.

Так что сами видите – все, что написал мистер Барраклаф, ложь. Я уж не говорю, какой он представил меня. И работаю я плохо, и зубы у меня не такие… Разве джентльмен такое напишет?

Но у нас джентльменом был только мистер Спенсер. Этих двоих очень злило, когда он напоминал о своем образовании. Временами он тоже бывал несносным, но с ними не стоит даже сравнивать.

Что касается работы, то больше меня мало кто из машинисток где-нибудь трудился. В восемь сорок пять я уже в офисе, иногда в девять, но не позже. Когда такое случалось (очень редко), то выговор от мистера Барраклафа был обеспечен. Перерыв на ланч сорок пять минут, а окончание рабочего дня вообще нестабильное. Раньше половины седьмого я никогда домой не уходила. Чаще в семь и позже, причем за переработку не доплачивали ни пенса. То, что мистер Барраклаф сказал инспектору, будто я никогда сверхурочно не работала, так это опять бессовестное вранье.

Перси переживал, что я очень устаю, уговаривал так не напрягаться. Он был прав: я работала за троих. Но что делать? Конечно, я могла уйти, но мы решили повременить. К тому же, когда началась рекламная кампания «Галаца», мистер Барраклаф собирался взять еще одну машинистку. Правда, дальше слов дело не пошло.

Перси хотел поговорить с ним, чтобы он перестал меня эксплуатировать, но я уговорила его этого не делать.

Вот так обстояли дела до последнего времени.

Мистер Барраклаф разбил свои записки на главы, и я решила последовать его примеру. Во второй главе вы узнаете о двух важных событиях, имеющих отношение к «Галацу» и его изобретателю – румыну Тонеску.

Начну, пожалуй, не с самого главного, но весьма интересного. Сначала это показалось мне забавным, но потом стало не до смеха.

Утром, почти сразу после моего прихода, в офис явилась пожилая женщина. Один глаз у нее слегка косил, а так ничего, вполне приличного вида. Войдя, она встала у двери, агрессивно сложив на груди руки (это мне сразу не понравилось), осведомилась, здесь ли находится рекламное агентство «Neo-AD». Услышав мой ответ, она уточнила:

– Это где работал покойный мистер Спенсер?

Удостоверившись, что попала в нужное место, дама представилась:

– Я миссис Хиггинс, его квартирная хозяйка. Он занимал в моем доме лучшие комнаты. Пришла сюда, чтобы увидеть хозяина этой фирмы и потребовать с него компенсацию.

– Какую компенсацию? – спросила я.

– Это уже мое дело, какую, – ответила она, не церемонясь.

Я, знаете ли, не люблю, когда со мной так разговаривают, – а кому это понравится? – так что ответила, напустив на себя строгий вид:

– Мистер Барраклаф очень занят и не любит, когда его беспокоят по мелочам. Я секретарша. Скажите, по какому вы делу, и я запишу вас на прием. Возможно, у него появится время на следующей неделе.

– Да нет же, – возмутилась визитерша, – он мне нужен сейчас, немедленно. Я никуда отсюда не уйду, пока его не увижу.

Ну, раз такое дело, я решила зайти к мистеру Барраклафу, спросить, примет ли он ее.

– Скажите ему, что я пришла насчет зеркала! – крикнула она мне вслед.

Мне не очень хотелось видеть мистера Барраклафа, он обычно по утрам бывает раздраженным, но ничего не поделаешь. К моему удивлению, пожилая визитерша его заинтересовала, и он попросил пригласить ее в кабинет.

Я, как только за ней закрылась дверь, вспомнила, что мистер Спенсер проверял действие «Галаца» на зеркале у себя дома, и задержалась в коридоре послушать, что она скажет.

Визитерша сразу выложила претензии. Зеркало, которое мистер Спенсер помазал средством для очистки, пришло в негодность.

– Несколько дней назад, – пояснила она, – на нем появились странные пятна, а потом весь угол, где он намазал, разъело.

– Что значит разъело? – спросил мистер Барраклаф.

– А то, что ничего в нем не видно, все мутное, – ответила она. – Он даже не спросил разрешения, просто взял и намазал. Потом, правда, сказал, когда уже поздно было. Начал мне голову дурить. Якобы теперь оно не будет запотевать. От чего запотевать, я так и не поняла. В общем, он испортил мне зеркало. Полностью.

– Но зеркало могло испортиться и по другим причинам, – возразил мистер Барраклаф.

– Нет уж, позвольте! – повысила голос миссис Хиггинс. – У него несколько капель этой гадости попало на другие части зеркала, и они тоже помутнели и потемнели. Так что это гадость виновата, а не что-то другое. Представляю, что там внутри у человека делается, когда она туда попадает. Неудивительно, что оба, мистер Спенсер и другой джентльмен, так быстро умерли.

Могу представить, какое у мистера Барраклафа в этот момент было лицо, но он быстро взял себя в руки, потому что голос у него оказался спокойный:

– Все равно, миссис Хиггинс, ваша претензия не по адресу. Все, что вы рассказали, это, конечно, интересно, но ко мне не имеет никакого отношения. Возможно, мистер Спенсер не рассчитал дозу препарата.

– Это имеет к вам отношение, и еще какое! – воскликнула квартирная хозяйка мистера Спенсера. – Вы обязаны заплатить мне за зеркало.

При этих словах я еле удержалась от смеха. Всем было известно, как тяжело этот скупец расстается с деньгами.

Он начал говорить ей о том, что виноват во всем мистер Спенсер и ей следует обратиться за компенсацией к его душеприказчику.