— Примерно, каждые пятнадцать минут.

— Хорошо. Через час я сделаю осмотр. А пока настраивайся на скорую встречу.

— Доктор Домингес, здесь мужчина настойчиво просит впустить его в палату к жене, — в палату заглянула медсестра.

— Это мой муж. Но пока мне бы не хотелось никого видеть, — с мольбой в голосе произнесла я.

С одной стороны в том, чтобы Рик присутствовал и принял участие в родах ничего плохого не было, а с другой… не хотела, чтобы он видел все эти муки.

— Я сейчас сама поговорю с молодым человеком, — ответила она медсестре. — Через час, — повторила она, переведя взгляд в мою сторону.

Но я бы и так не забыла об этом отрезке времени, так как схватки нарастали и становились сильнее. По интенсивности они не походили на тянущую боль, как описывали в учебниках и рассказывали на курсах молодых мам. Скорее чувство было такое, что в поясницу заколачивали гвоздь. И в каждую новую схватку его диаметр увеличивался в размерах.

Боль усиливалась и становилась неподконтрольной. Сосредоточиться на чем-то еще кроме наступления новой схватки у меня не получалось. Все силы уходили на правильное дыхание и небольшую передышку.

Опять же, если верить книжкам и курсам, то первородящие проводят в первом этапе, то есть схватках, от восьми до двадцати часов. Двадцать часов! От одной мысли, что впереди было еще, пусть даже пять часов такой боли, становилось еще хуже. Как? Был ли хоть один способ пережить эти мучительные часы и остаться живой?!

— Анита, ну как вы? — в палату вошла доктор Домингес и посмотрела на мониторы, записывая их показатели в блокнот. — Вижу схватки уже очень сильные. Давай посмотрим, как у нас обстоят дела?

Доктор Домингес натянула одноразовые перчатки и… заставила испытать меня такую боль, что схватки теперь казались цветочками по сравнению с осмотром.

— Еще чуть-чуть… — Не зажимайся!

Изо всех сил, что еще у меня были, я старалась не кричать, постоянно напоминая себе о правильном дыхании.

— Все моя хорошая, отдыхаем! — она сняла с себя перчатки и вновь вернулась к записям в блокноте.

— Мне уже очень больно. Я так долго не протяну… — сбившимся голосом проговорила я.

— Сейчас будет легче. Я вызвала анестезиолога. Ребенок почти готов. Пока все идет замечательно.

Я уже была готова на любой укол, лишь бы уменьшить боль. Хоть на операционный стол лечь и извлечь ребенка путем операции кесарева сечения. Все, что угодно, но лишь бы немного передохнуть от этой бесконечной боли.

После укола в спину, я и в самом деле почувствовала себя легче, но появился озноб и тошнота.

— Побочные действия, — сразу предупредил меня анестезиолог. — Ни в коем случае не вставать, ноги полностью обездвижены. Можете поспать пару часов, если получится.

Когда я прекратила испытывать сильную боль в области поясницы, мне и в самом деле захотелось спать. В вену ввели катетер и дали, какой-то препарат, от которого прекратилась тошнота. Медсестра укрыла теплым одеялом, и я провалилась на какое-то время в дремоту. Действие анестезии полностью блокировало боль, я ощущала схватки, как слабые потягивания, не больше, и смогла полностью расслабиться и передохнуть. С таким раскладом можно было рожать хоть каждый день. Но это я конечно, погорячилась…

Доктор Домингес периодически заходила и смотрела за показателями на мониторах, фиксируя данные в блокнот.

— Алисия, — я сначала почувствовала легкие поглаживания, а затем услышала голос. — Разреши мне быть рядом, — я разлепила устало глаза, и увидела Рика.

Он был одет в синий медицинский халат. На лицо была натянута маска. Меня сильно клонило в сон, тело дрожало, а в голове была каша.

— Я… не знаю… если ты хочешь…

— Хочу, — без тени сомнения отозвался Рик.

В этот самый момент я почувствовала, что со мной что-то не так. Нечто с силой давило на таз.

— Ты не мог бы позвать доктора? — попросила я Рика. — Кажется, я рожаю…

Несмотря на предостережение Брианы не слушать истории чужих родов, а тем более, не смотреть в интернете, я сделала все с точностью наоборот. Я пересмотрела столько видео, сколько успела, мысленно, переживая вместе с женщинами момент рождения их ребенка. Я хотела знать и быть готовой ко всему. Но одно дело смотреть, а другое — рожать самой…

Я уже не могла сдерживать потуги, прекрасно понимая, что это они. Меня распирало и тужило так, что казалось, я лопну как воздушный шарик, так и не дождавшись врача.

Доктор Домингес появилась на пороге палаты не одна, а вместе с бригадой врачей. Вокруг меня началась суета. Кровать в доли секунд переоборудовалось в удобное кресло.

Рик все это время стоял в изголовье и молча за всем наблюдал, а мне уже было не до того, останется ли он рядом или будет ждать за дверью. Я часто дышала на схватке, отчасти наблюдая за действиями и перемещениями врачей. Мне не верилось, что с минуту на минуту все муки останутся позади и я рожу на свет своего… нашего общего с Риком ребенка.

— Анита, осталось чуть-чуть! — доктор Домингес завладела всем моим вниманием. — По моей команде начнешь тужиться изо всех сил, что есть. Кивни, если поняла.

Я кивнула, отчетливо понимая, что наступил самый ответственный этап родов, и я всеми силами должна помочь ребенку появиться на свет.

…каждая женщина должна пережить эти ни с чем несравнимые чувства и ощущения — момент рождения собственного ребенка. В то мгновение, когда тебе показывают маленького человечка — жизнь как будто разделяется на «до» и «после». Все, что когда-то имело первоначальное значение отходит на другой план и остается только безмерная нежность и бесконечная любовь к этому маленькому существу.

— Мальчик! Посмотри, какая он красивый! — доктор Домингес показывала мне новорожденного сына.

На глазах выступили слезы счастья. Мне не верилось, что вся боль и страхи остались позади, и мой ребенок теперь был рядом со мной.

До меня донесся слабый писк малыша. Я смотрела на маленькое сморщенное тело в белой смазке и не могла насмотреться. Все это казалось нереальным, невозможным и одновременно таким желанным