— Вы пришли за ним? — неожиданно спросила она. — За князем Тифоном?

— Ты слишком любопытна, — улыбнулся Лонгин.

— Вы пришли за ним, — убежденно сказала она. — Но берегитесь его, мой господин. Князь — змея, которая жалит, и яд ее смертелен. Ничего не ешьте и не пейте в замке Шамсур, у него тысячи ядов и сонных зелий! Не оставайтесь на ночь и не выпускайте мечей из рук. Если он заподозрит вас в том, что вы пришли за его жизнью, то найдет способ вас умертвить, будь вы хоть сто раз римляне! Лучше убейте его первыми.

— Спасибо, я запомню, — кивнул Лонгин.

…Рано утром, когда солнце еще пряталось за розовеющими горами Ливана, пробиваясь первыми лучами далеко на востоке, конный отряд выехал в сторону великой аравийской пустыни, одаренной Всевышним лишь редкими оазисами. В центре одного из них, сразу за речкой, бравшей начало из подземных источников, и выросла крепость Шамсур, принадлежавшая князю Шахамсуру…

К вечеру, в центре оазиса, на холмах, их взору открылись крепостные стены и башни Шамсура, крыши белокаменного дворца за ними. Конный отряд, переходя на быструю рысь, поспешил к оазису.

— Не лучше ли подождать легионеров с катапультами и разом забросать крепость горшками с горящей нефтью? — спросил у своего нанимателя гладиатор Варений. — А, мой господин?

Кажется, Аристарх разделял его мнение. Трибун Павлиний Коралла, подтянутый воин с короткой стрижкой из сословия всадников, то и дело вопросительно поглядывал на них. Он не хотел задавать лишних вопросов сенатору Рима, но эта вылазка казалась ему подозрительной.

— Может быть, и лучше, — согласился Лонгин. — Но все же мы нанесем визит князю. Я хочу лично поговорить с ним!

— Но ведь у него этот проклятый Меч! — воскликнул Варений. — И если все это не басни, он распилит нас, разрежет на куски, как порезали себя на части друзья разбойника Сердики! Я уж не говорю о ваших пиратах, мой господин!

— Если бы он мог, он бы уже уничтожил все живое, — заметил Лонгин. — Ведь этот Шахамсур — злодей, он — Тифон, он — дракон и змея в одном лице!

— Тогда почему он не сделал этого раньше? — не унимался Варений.

Аристарха тоже волновал этот вопрос. И Александр хмурился, не находя ответа. А больше других хмурился Павлиний Коралла.

— Думаю, что-то мешает ему! — ответил Лонгин. — Но мы узнаем — что!

Наконец трибун не выдержал:

— Скажите, сенатор, о каком мече идет речь?

— О мече Марса, трибун, — как ни в чем не бывало ответил Лонгин.

— Бога Марса?

— Именно так! А вы не верите в богов Рима?

Павлиний Коралла усмехнулся, покачал головой:

— Верю, конечно, но чтобы существовал меч самого Марса…

— Если существует Марс, то должен существовать и его меч, не так ли?

Трибун решил отмолчаться — как видно, сенатор не желал посвящать его в государственные дела.

— И все же лучше было бы сжечь этот город! Весь оазис! — заключил Варений. — Весь Шамсур со всеми наложницами князя. Они — товар испорченный! Кто поклоняется Дракону — всех в огонь!

Отряд выехал на дорогу, ведущую прямиком к башне ворот замка. Что и говорить, каждый из тех, кто был посвящен в тайну Шамсура, в эти минуты чувствовал себя неуютно!

Уже столетие перед римлянами беспрекословно открывались настежь все двери в империи. Стоило только заметить сверкающие доспехи с фактурным рисунком тела, золотые гребни шлемов с короткими алыми хвостами, короткие римские мечи и копья!

На них была кровь всех племен мира обетованного!

Отряд римских легионеров, минуя окраины оазиса, въехал в ворота Шамсура. Замок утопал в зелени, недаром он вырос в самом центре оазиса, где били родники, густо росли банановые пальмы и акация, лимоны и апельсины, финики и фиги.

Уголок рая, да и только!

Из дворца вышли вельможи и слуги в длинных сирийских одеждах.

— К князю Шахамсуру сенатор Рима Константин Корнелиус Лонгин! — громко выкрикнул Аристарх, представляя своего патрона.

Вельможи и слуги Шамсура поклонились, римляне спешились.

Лонгин вошел во дворец впереди отряда, в полном вооружении, в алом плаще, грозный и величественный, как и подобает высокопоставленному римлянину.

Римляне прошли мимо фонтанов, поднялись по мраморным ступеням дворца, позвякивая обмундированием, устремились за царедворцами дальше. Охраны по дороге им попалось немало! Сирийцы в остроконечных шапках, с длинными мечами, ливанцы с копьями.

Наконец они вышли на большое пространство. Это была зала, по обе стороны которой шла колоннада, а в глубине ее стоял трон.

Римляне не церемонились со своими подданными — этому их учил еще великий победитель карфагенян Публий Корнелий Сципион. Хотите решить дело миром и стать другом римлян — склоните головы. Нет — пожнете войну и бесславие. И не нашлось бы во всей империи такого вассального царька, что лично не приветствовал бы посланца столицы мира — поклоном и подобострастной улыбкой.

Лонгин дошел только до середины зала, выложенного мрамором, и остановил рукой своих людей. Остальной путь должен был проделать князь Шахамсур. Это означало, что Рим недоволен своим подданным. И князь Шахамсур в окружении своих вельмож осторожно двинулся к непрошеным гостям.

Он оказался коротышкой, этот Шахамсур! Круглым коротышкой с огромной лопатообразной бородой, в золотой одежде и золотой шапке, похожей на рог, унизанной драгоценными камнями. Его черные глаза горели, точно угли, по-мавритански полные губы расплылись в улыбке. На пальцах так и сверкали перстни! Золотые серьги переливались алмазной крошкой в его ушах.

— Мы приветствуем князя Шахамсура! — кивнув, сказал Лонгин. — И да ниспошлет ему Юпитер всех благ!

— Да ниспошлют боги процветания величайшему императору Нерону, великому Риму и всей его империи, частью которой являемся и мы, скромные жители Шамсура! — сцепив пухлые пальцы, увитые золотом, на груди, цветасто ответил князь. — Чем заслужили мы такой чести, сенатор Лонгин?

— У Рима есть вопрос, который нам стоит решить немедленно, — ответил тот.

— Не подобает добрым людям решать дела на пороге, — заворковал князь. — Да и боги противятся такому приему. Вначале я хочу предложить в вашу честь обед, но чуть раньше мы приготовим для вас купальни и лучших наложниц! А когда вы отдохнете, мы решим и наши дела…

— Нет, — возразил Лонгин. — Мы решим вначале то дело, с которым меня послал сюда Рим. От его исхода будет зависеть, станем ли мы обедать и примем ли все другие лестные ваши предложения, князь!

— Хорошо, — с недоумением развел тот руками, — если так хочет великий Рим…

Шахамсур похлопал в ладоши, и десятки слуг немедленно принесли лежанки и подушки сюда, в середину залы.