с группой, тут Дубанько замешкался, но сразу надел на лицо равнодушную маску — с ними все в порядке.

— Находят они, конечно, приключения, но какой же поход без приключений, правда? — улыбнулся Дубанько. — Тем более, в группе, в основном, — тут капитан остановил себя. Не стал говорить, что в группе почти все молодые, а то беспокойная мама накрутит себя ещё больше: — В основном, — продолжил он, — ответственные люди! Уверяю вас, София, все в порядке! Начальник Ольги просто телефон оставил на работе, а Оля…Оля, скорее всего, либо ещё отдыхает — ведь сегодня суббота, либо уехала на работу. Она ведь у вас — помощница директора турфирмы Куприянова и главного «суетолога» нашего города. Я постараюсь в ближайшее время связаться с Александром Казбековичем и попрошу его передать Оле, чтобы она вам перезвонила. Не переживайте, — закончил Дубанько.

В конечном итоге ему удалось успокоить женщину, она отправилась домой. Визит в полицию показался ей весьма плодотворным, она даже улыбалась, чего не скажешь про капитана. После разговора с Софией Петроградской он подошёл к окну, которое смотрело на парковку, проводил женщину взглядом и погрузился в свои мысли. Думы настолько беспокоили капитана, что он даже не обратил внимания на то, что дед Леи Карабейниковой вновь сбежал от лейтенанта Пьянковски, пописал на машину Сталина и был таков. Беспокоило Дубанько лишь то, что в группе безответственного руководителя находится его племянник — Миша Худогубкин. Если до сегодняшнего дня он спокойно реагировал на оплошности Валенова — молодой, горячий… То после того, как встретился с мамой Оленьки, почувствовал беспокойство. Он серьезно загрузился тем, что сам отправил Мишу в поход, чтобы немного отдохнуть от него. А если с ним что-нибудь случится? Родители передали сына в его руки, чтобы парень мог учиться в городе, а не в российской глубинке, а в итоге что? В желудке у медведя окажется? Мишка в желудке у мишки! Дубанько аж передёрнуло от таких мыслей. В общем, капитан принял решение лично переговорить с Александром Казбековичем.

С этих самых пор и началась, так называемая война капитана Дубанько и Оленьки Петроградской за внимание Александра Казбековича Куприянова.

Где-то в лесу…

Когда Тощего привели в чувство, то первый его вопрос был: «Где я?». Приводила в чувства его, конечно же знакомая с нокаутами Кира.

Лея сидела возле разгорающегося костра. Угрюмо теребила свой носовой платочек. Злые чувства отступили, девушка затосковала — она причинила боль своему ненаглядному!

Роман Александрович задумчиво сидел на корточках возле своего рюкзака, предварительно вытащив из него половину вещей, среди которых были компас и карта.

Элина тоже была у костра все в том же утреннем одеянии и смотрела на свои поломанные очки, периодически проливая скупые слёзы.

Юля все так же стояла возле поваленной палатки, скрестив руки, задумчиво смотрела на Киру и Тощего. Судя по выражению её лица, ей хотелось сбежать отсюда, как можно дальше и как можно быстрее.

Но самым «счастливым» был Дарьян. Мало того, что у него была прострелена попа, так теперь он ещё и веселый полет в овраг пережил с белкой на голове. Могильников младший ходил по лагерю, нервничал, выплёскивал свои эмоции буквально на все и на всех. Хамил. Разбрасывал вещи. Курил одну сигарету за другой. Все, что ему хотелось — ударить по лицу того, кто отправил его в поход с этим, как он думал, зоопарком. Испытывая гамму чувств этим далеко не дивным утром, он вспомнил о своей задаче, собственно с которой его преподаватель — Эскимос и отправил в поход. Наблюдать за Валеновым. Дарьян докурил сигаретку, взял вторую. Несколько минут смотрел на руководителя убийственно недобрым взглядом и направился к палатке, в которой до сих пор спал Эдкевич.

Могильников стоял у костра, как всегда молча, с флягой в руках, и размышлял о том, как же ему подобрать ключик к сердцу сына. С чего начать примирение? Он даже не знал, каких гадостей могла ему наговорить мать про отца. Двадцать с небольшим лет он мечтал об этом разговоре. Двадцать лет! А теперь сын — всего в нескольких метрах от него… Олег Уюкович думал, что может и не разговорами, а поступками налаживать с ним дружеские взаимоотношения. Вот, к примеру, из оврага уже помог ему выбраться. Последняя мысль заставила его слегка улыбнуться.

— Олег Уюкович, что вас так радует? — тут же заметила Элина. Могильников не ответил, нахмурился. Девушка поморщилась и добавила: — Как всегда неразговорчив. Лучше бы не спрашивала! — и снова опустила глаза на свои очки.

Могильников сходил к своей палатке, которая у него, единственного из группы, уже была аккуратно сложена и подготовлена к упаковке в рюкзак. Вернулся с изолентой в руках. Молча взял у Элины очки, приложил две сломанные спички: одну сверху, вторую снизу и скрепил оправу.

— Изолента, конечно, не всемогущий скотч, но свойствами, клеящими, все же, обладает. Осталось только стекла протереть, — неэмоционально произнес патологоанатом, аккуратно вложил очки в руки девушке и вернулся к своему рюкзаку.

Та тихонечко, будто стесняясь, сказала вслед Могильникову спасибо… Стеснялась, потому что только нагрубила ему, а человек ей очки в пригодный для использования вид привел.

А у костра завязался разговор…

— Красавица… Если в следующий раз захочешь кого-нибудь сковородкой ударить, то ударь лучше себя, — обратилась Кира к Лее, та глубоко вздохнула, — у бедняги итак мозгов нет, ты последние отшибешь.

— Что ты на меня так смотришь? — Кира перевела глаза на Тощего. — Как ты взорвать — то все здесь умудрился?

— Он мою сумку на кусочки разорвал, — вставил «пять копеек» Могильников, но Кира только посмотрела на него недовольно и ничего не ответила.

— За что ты меня ударила? — расстроено спросил Тощий Лею, держа руку на своей на голове.

Валенов поднёс ему бутылочку воды из личных запасов, вода была прохладной. Миша приложил бутылку к голове.

Тем временем огонь уже охватил все дрова, и Роман решил поставить котелок между двух поленьев.

— На чай! — добавил Валенов и тут же переключил внимание на Худогубкина: — Ну, Миша, что расскажешь? Зачем ты взял у меня бензин?

Услышав фразу про бензин, Лея резко подняла голову на руководителя, затем заплаканными глазами зло посмотрела на Тощего, да так посмотрела, что тот дернулся и некоторое время даже боялся начать свой рассказ.

Могильников, тем временем, подошёл к сыну и спросил, нужна ли ему помощь. Тот лишь буркнул что-то в ответ, так как возился в рюкзаке под почти упавшей палаткой. Уюкович не отступил, он твердо решил помочь хоть чем-нибудь. Помог! Хотя бы тем, что за минуту вставил