– Что-то непохоже, что он спит, – заявила Хизер. – Вы что-то дали ему?

– Ах, Хизер, – сказала Маша, – вы ведь практически доктор, верно? Но я могу вас заверить: Яо просто спит.

– А где Далила? – спросил Бен.

– Далила ушла от нас, – ответила Маша.

– Что вы имеете в виду, говоря «ушла»? – снова спросил Бен. – Это что значит?

– Оставила нас, – беззаботно произнесла Маша.

– По собственной воле? – поинтересовалась Фрэнсис.

Она подумала об остальном персонале «Транквиллум-хауса». Привлекательная улыбчивая шеф-повар, которая приносила еду. Джен с ее волшебными руками целителя. Где они были, пока гости сидели взаперти, а Яо без сознания лежал лицом на столе Маши?

– Мне нужно, чтобы вы все внимательно меня выслушали, – сказала Маша, игнорируя вопрос Фрэнсис про Далилу. Она опять подошла к камере, заслонив собой Яо. – Мы сейчас сыграем в одну забавную игру, чтобы растопить лед!

– Я чувствую, что лед и так уже достаточно подтоплен, – заявил Ларс.

– Будда сказал, что мы должны «излучать безграничную любовь ко всему миру», в этом и будет состоять наше упражнение. Оно о любви. О страсти. Об узнавании друг друга, – сказала Маша. – Я называю его «Смертный приговор»!

Она обвела их выжидающим взглядом, словно надеялась на восторженный поток вопросов и замечаний.

Никто не шелохнулся.

– Вам понравилось название? – спросила Маша, потупившись и смущенно подняв глаза, чуть ли не заигрывая с ними.

– Мне это название не нравится, – сказал Наполеон.

– Ах, Наполеон, вы мне нравитесь. Вы честный человек. А теперь я вам объясню, как это работает, – сказала Маша. – Представьте вот что: вас приговорили к смерти! Вы в камере смертников! Может, это название будет получше? «Камера смертников». – Маша нахмурилась и продолжила: – Думаю, лучше. Будем называть это «Камерой смертников».

Кармел начала тихо плакать. Фрэнсис прикоснулась к ее руке.

– Так как играют в «Камеру смертников»? Я вам объясню. Что происходит, если вы приговорены к смерти? Вам нужен кто-то, кто защищал бы вас от вашего имени, верно? Просил о милосердии, об отсрочке казни. Очевидно, что этот человек – ваш… – Маша подняла брови, поощряя их мыслительную деятельность.

– Адвокат, – закончила Джессика.

– Да! – воскликнула Маша. – Ваш адвокат, который защитит вас! Человек, который говорит судье: «Нет, этот человек не заслуживает смерти! Он хороший человек, ваша честь! Выдающийся член общества, который может принести много пользы!» Вы понимаете, о чем я говорю? Так вот, вы все адвокаты и у каждого из вас есть клиент. Вы понимаете? – (Никто не произнес ни слова.) – Я всем назначила клиентов. Позвольте зачитать имена. – Она взяла в руки лист бумаги и прочла: – Фрэнсис защищает Ларса. Ларс защищает Бена. – Она посмотрела на них. – Вы слушаете? Я зачитаю это только раз.

– Мы слушаем, – сказал Наполеон.

– Хизер защищает Фрэнсис, Тони защищает Кармел, Кармел защищает Зои. Зои защищает Джессику, Джессика защищает Хизер, Бен защищает Наполеона… – Она преувеличенно громко вздохнула. – …А Наполеон защищает Тони! Уф! Все! – Маша оторвала взгляд от листка. – Вы все запомнили, кого защищаете? – (Никто не ответил. Все тупо смотрели на экран.) – Тони, вы кого защищаете? – спросила Маша.

– Кармел, – ровным голосом ответил Тони.

– А вы, Зои, кого?

– Я защищаю Джессику, – сказала Зои. – Только я не понимаю, какое она совершила преступление.

– Преступление не имеет отношения к делу. Мы все совершали преступления, Зои, – сказала Маша. – Я думаю, вы это знаете. Невиновных нет.

– Вы психопатка…

– Значит, вы здесь судья, Маша? – громко заговорил Наполеон, заглушая голос жены.

– Верно! Я буду судьей! – сказала Маша. – У вас будет по пять минут на защиту вашего клиента. Это немного, но вполне достаточно. Не тратьте время на пустые слова! Пусть каждое бьет в цель. – Она сжала руку в кулак. – У вас будет на подготовку вся ночь. Процесс начнется на рассвете. Вы должны спросить себя: «Почему мой клиент заслуживает жизни?»

– Потому что каждый заслуживает жизни, – буркнул Тони.

– Но почему ваш клиент в особенности? Скажем, что остался всего один парашют. Всего одно место в спасательной шлюпке! Почему предпочтение должно быть оказано вашему клиенту, почему он должен спастись? – объяснила Маша.

– Тогда первые женщины и дети, – сказал Тони.

– Но если все одного пола? Одного возраста? Кто остается жить? Кто умрет? – спросила Маша.

– Так эта игра теперь называется «Последний парашют»? – На лице Ларса появилась горько-насмешливая гримаса. – Значит, мы все сядем кружком и будем обсуждать этические дилеммы, как студенты-первогодки с философского факультета, пока Яо в коматозном состоянии лежит у вас на столе? Замечательно. Все это очень преобразит нас.

– Осторожнее, – сказал ему вполголоса Тони.

– Это важное упражнение! – прокричала Маша. Связки на ее шее натянулись от ярости.

Фрэнсис стало нехорошо. Она точно проиграет. Она всегда плохо выступала во время подобных «тренингов», к тому же ее «клиент» уже настроил судью против себя.

Тут заговорил Бен, голос его звучал миротворчески:

– Маша, не могли бы вы объяснить, что произойдет, если вы, наш судья, решите, что защита клиента была неубедительной?

Маша глубоко втянула воздух ноздрями.

– Ну, очевидно, что обычно мы не казним наших гостей! Это нехорошо для бизнеса! – Она весело рассмеялась.

– Значит, все это… гипотетически? – поинтересовался Бен.

– Хватит вопросов! – воскликнула Маша так громко, что Кармел сделала шаг назад и больно наступила на ногу Фрэнсис.

– Это совершенная неле… – начала Хизер, но Наполеон схватил ее за руку.

– Мы все примем участие в этом упражнении, Маша, – громко сказал он. – Это кажется очень… мотивирующим.

Маша снисходительно кивнула:

– Хорошо. Вы увидите, насколько оно будет преображающим, Наполеон. Воистину увидите. А теперь я должна дать вам свет для этого просветляющего упражнения! – Она протянула руку, и в комнате вспыхнули лампы.

Все заморгали, ошеломленно разглядывая друг друга.

– Когда мы защитим наших «клиентов», вы нас выпустите? – спросила Кармел хриплым голосом, потирая глаза.

– Вы задаете неправильные вопросы, Кармел, – сказала Маша. – Освободить себя можете только вы сами. Помните, несколько дней назад я говорила с вами о мимолетности. Ничто не продолжается вечно. Не цепляйтесь за счастье или страдание.

– Я хочу немедленно уехать домой, – сказала Кармел.