Поднявшись со своего места, Лена уютно устроилась на коленях мужа и прижалась к его необъятной могучей груди. Сам собой вырвался тяжкий вздох, на глаза навернулась слеза, и она уткнулась в грудь Семена, забавно шмыгнув носом.

– Этот сатрап опять тебя куда-то усылает? – глухо проговорила она.

– А ты откуда… – договаривать он не стал. Понятно. Женское сердце. Поди его обмани, если речь заходит о любимом человеке. – Так надо. Для дела.

– Надолго?

– На этот раз да.

– С тобой нельзя?

– Нет, Леночка. Там, куда я направляюсь, и медведей не сыщешь. – Вот ей-ей, ни единого слова лжи. Нет там медведей – если только разные гады ползучие да акулы.

– Вот неугомонный. Сам ни минуты на месте усидеть не может – и тебе не дает. Какая все же Аня счастливая. Ее-то Сергей все время дома, если только на заводе или в НИИ задержится, но обязательно позвонит, предупредит. Знаешь, у меня сложилось такое впечатление, что Антон все время куда-то опаздывает. Сам бежит и вас все время подгоняет.

– Ну, в чем-то ты права.

– Не в чем-то, а во всем. Да ваши рабочие побольше вашего отдыхают. Ну, вот скажи, когда ты в последний раз водил меня в театр?

– Малыш, ну не начинай.

– Ладно, медведище. – Лена ласково потрепала мужа за чуб, а затем серьезно заметила: – За своей беготней этот мо́лодец всю свою жизнь под откос пустит.

– О чем это ты?

– А то ты не знаешь. Светочка Науменко мне проходу не дает. Как увидит, тут же подходит. Напрямик спросить стесняется, но всячески старается узнать все об Антоне. Где он, что делает, здоров ли.

– Лена, ей же девятнадцать.

– Ну и что. А Антону только тридцать один. И потом, из них получилась бы прекрасная пара.

– Ты же знаешь, что Антон на месте не сидит, – ну что это будет за семья?

– Ничего, ты тоже все время в разъездах был, а теперь и дома бываешь. Глядишь, если ему будет куда возвращаться, а не в опостылевшую гостиницу, то и он стремился бы домой.

– Может, ты и права. Да только он-то считает себя старым для Светы.

– Значит, она ему не безразлична?

– Откуда мне знать.

– Не увиливай. – Семен прекрасно знал, что когда его жена начинала говорить подобным тоном, то в самом скором времени она добьется своего, поэтому, тяжко вздохнув, он стал колоться как грецкий орех.

– Мне кажется, что да. Когда он ее видит, то либо глазами поедает, пока она не смотрит, то прячется как мальчишка. Однажды мы немного перебрали, и он, не скрывая сожаления, сказал, что слишком стар для нее. Вот и все, что я знаю.

– Тоже мне старик. Да у них разница-то всего двенадцать лет. Ну все, Антоша, попался. Жаль, Аня сейчас в положении, ну да ничего, я и сама не лыком шита. – Подруга и впрямь была в интересном положении: Звонаревы ждали нового пополнения.

– О чем это ты?

– На свадьбе узнаешь.

– На какой свадьбе?

В этот момент в гостиную вошла молодая служанка, ведя за руку карапуза полутора лет. Увидев родителей, маленький Миша вырвался из рук няни и бросился к ним. Обняв их за ноги, он заливисто засмеялся, выражая свою радость по поводу встречи. Семен взгромоздил его на колени рядом с Леной, ответил ему не менее радостным, но более громким, сотрясающим воздух смехом.

Антон бодрым шагом направлялся к деревянному пирсу, вдающемуся метров на сто в воды бухты, – в конце него имелась пристань, и вместе они образовывали большую букву «Т». Сейчас в бухте судов практически не было – все находились в море: путина. У второго причала, один к одному как этот, стояли четыре старые лоханки. Эти шхуны реквизированы у японских браконьеров – было просто удивительно, как они еще держались на плаву, столь плачевным было их состояние. Впрочем, то, для чего Антон выпросил их у стражников, им было вполне по силам. А предстояло им изображать из себя мишени.

Было еще одно судно – оно стояло ближе к выходу из бухты. Это, так сказать, плавбаза с рабочими, мастерами, инженерами на борту. Там же находились запасные части, запас топлива, пара-тройка станков, буде возникнет в них необходимость. По образу этой шхуны в Порт-Артуре сейчас готовился пароход-матка.

А вот в конце причала, на который взошел Песчанин, у поперечной перекладины стоял только один кораблик. Антон даже остановился, едва взойдя на настил, любуясь этим красавцем со стороны. Непривычные для этого времени хищные очертания, скошенный острый форштевень, высокий полубак и относительно высокие для такого класса борта – не строили сейчас так, позже – да, но не сейчас. Две слегка скошенные назад невысокие трубы, сужающиеся кверху, образуя в профиль неправильную трапецию. Узкая надстройка, вытянувшаяся назад от широкой, на всю ширину корабля ходовой рубки и мостика. Два орудия – одно на полубаке и второе на юте. Орудия – самые обычные «викерсы», но это если не присматриваться. При детальном изучении в глаза бросался необычный затвор – он чем-то походил на немецкие клиновые, но столь же и отличался, позволяя значительно увеличить скорострельность. Сейчас в Порт-Артуре уже было налажено производство этих затворов – не так чтобы конвейер, но клепали потихоньку. Калибр особого уважения не внушал – всего-то семьдесят пять миллиметров, но это с чем сравнивать: для этого класса вооружение очень даже ничего. Главное же оружие этого кораблика покоилось в высоком полубаке: внутри него располагались четыре торпедных аппарата – по два с бортов, один над другим, закрывающиеся одной большой овальной крышкой. Специально под эти аппараты в полубаке были сделаны впадины, что позволяло выстреливать торпеды прямо по курсу. Раньше они были замаскированы наваренными тонкими листами железа, которые придавали бортам совершенно обычную форму. Теперь в них необходимости не было, и их срезали. Мачты не видно – сейчас она завалена ввиду отсутствия необходимости. Эсминец словно стелился над водой.

На борту белой краской начертано имя этого красавца: «Росич». Он был первым в ряду, но совсем скоро появится целая плеяда таких «росичей». Недалек тот момент, когда они будут заложены, деньги разыскали, так что четыре красавца из этой серии к началу войны уже будут готовы. Как только они будут спущены на воду, где и станут достраиваться, начнутся работы по еще четырем миноносцам. Всего к прибытию адмирала Макарова концерн предполагал ввести в строй девять миноносцев – с учетом «Росича», разумеется. Третью серию закладывать не планировалось, так как уже только эти две растрясли их мошну чуть не до самого основания, обложив кредитами по самую маковку.

Любуясь кораблем, Антон вспомнил, сколько всего было сделано, прежде чем этот хищник появился на свет. Ради этого они врали, убивали, стали казнокрадами, фальшивомонетчиками, превратились в процветающих дельцов, в самых настоящих дальневосточных магнатов. Но то, что он видел сейчас, наполняло его сердце гордостью, потому что все это было не напрасно. Конечно, предстояла еще война, настоящий экзамен для них, который должен был показать, стоило ли это всех затраченных усилий. Но сейчас он ощущал такой подъем, что был готов горы свернуть.