И лишь дома, сидя возле уснувшей Жужи, я поймала себя на том, что сжимаю в руке номер предполагаемого заводчика.

Голову нужно было чем-то занять, ибо белый шум начинал накатывать вновь, я набрала записанный корявым почерком номер.

— Девушка, здравствуйте, — защебетала я в трубку, когда гудки сменились уверенным приветствием. — У меня тут такая история: месяц назад кто-то подарил мне одного из ваших щенков, но я не знаю, кто это был.

— Как это? — удивилась заводчица.

— Вот так вот вышло, даритель не представился.

— А собака как?

— Собака чудесная, самая лучшая. Ветеринар сказал, что она абсолютно здорова.

— Ну, хоть так, — выдохнула с облегчением женщина, явно недовольная тем, что её подопечным распорядились таким неподобающим образом.

— Скажите, а по номеру клейма мы можем узнать, кто купил у вас собаку?

— Если клеймо наше, то да, все данные занесены в систему. Вот только я не смогу сказать вам имя покупателя — это конфиденциальная информация.

— А если бы она просто потерялась?

— Тогда мы бы сами связались с хозяином, указанным в паспорте.

— Хорошо, но хоть что-то я могу узнать про свою собаку? Хотя бы ваша она или нет? Дату рождения или ещё что-то? Буду ей праздники устраивать раз в год.

За месяц моё любопытство заметно поутихло, но сейчас, когда я оказалась так близко к разгадке, оно запылало с новой силой.

— Ладно, диктуйте номер, — сдалась заводчица. — Скажу вам то, что смогу.

Аккуратно отогнув ушко, я зачитала стройный ряд цифр.

— Так, нашла. Да, щенок действительно наш. Пенелопа Аделаида…

— Что?!

— Имя, говорю, её по паспорту Пенелопа Адела…

— Спасибо, не надо…

Пенелопа.

***

Дорога до дома Ключевских пролетела как в тумане, странно, что ещё ни во что не врезалась. Припарковавшись как попало, бросила машину во дворе. Ключи от подъезда лежали в кармане, поэтому спустя считанное время я уже бежала по лестнице. Эмоции так и клокотали во мне, но подобрать название им никак не выходило. Там было всё: от жгучей ненависти до всепоглощающей любви, казалось, остановись я хоть на мгновение — и сердце непременно взорвётся, не выдержав нагрузки. Но стоило мне добраться до нужного этажа, как весь мой пыл куда-то улетучился.

Взгляд сам уткнулся в спину Игоря, поворачивающего ключи в замке. Ключевский резко обернулся на шум и замер, едва не выронив связку из рук. Мы уставились друг на друга безумными глазами, зависнув в тягостном молчании. Мой эмоциональный шквал затих ненадолго, чтобы потом затопить меня с новой силой, и я буквально накинулась на Игоря Валерьевича, с чувством ударив его кулаками в грудь.

— Ты! — мой голос сорвался на крик — Ты…

На большее меня не хватило, я так и лупила по нему руками, как заведённая повторяя это «ты». Слёзы застилали глаза, ничего не видя, я била куда попало. Впрочем, Игорь не сопротивлялся, просто стоял на одном месте, позволяя мне бесноваться, что злило меня лишь сильнее.

— Почему, почему ты не пришёл сам?! Почему?! — наконец я смогла задать тот вопрос, что терзал меня все эти годы и от которого сорвало все клеммы уже у Игоря.

— Да потому что нельзя вернуть того, кто сам захотел уйти! — рыкнул Игорь, перехватив мои руки и больно сжав запястья. — Потому что я уже однажды упросил тебя остаться и ничем хорошим это не закончилось! Потому что ты сама должна была принять это ебучее решение. Остаться! Начни я тебя просить или умолять, ты бы опять напридумывала себе какую-нибудь хрень по типу того, что тебя затащили в ловушку и не оставили выбора!

Протяжный всхлип вырвался из моей груди, пронзив тишину подъезда. Ключевский с силой встряхнул меня, заставив мотнуть головой.

— Я не могу принять это решение за тебя.

Решение.

Стояла, оглушённая его словами, где-то в ушах пульсировала кровь, громкими ударами отдаваясь во всём теле. Меня замутило, но я не позволила слабости вконец овладеть мной. Слишком многое сейчас стояло на кону, чтобы я могла опять начать посыпать голову пеплом.

— Впусти, — тихо попросила я его. — Впусти меня в свою жизнь…

Ключевский пристально посмотрел в мои глаза, будто пытаясь найти в них ответы, а я сказала то, что в последние дни действительно сжигало меня изнутри:

— Я больше не хочу без тебя.

И вот здесь он меня поцеловал, впившись в мои губы сильным, неистовым поцелуем, буквально подминая под себя. Да я и не возражала, ответив ему сторицей. Повиснув на его шее, я всем телом прижалась к Игорю, запустив свои пальцы в отросшие за последний месяц волосы.

Не знаю, каким непотребством закончилась бы эта сцена в подъезде, если бы не звук открывшейся за нашими спинами двери.

— Опять вы порядок нарушаете, — начала ворчать соседка, желая поиграть в полицию нравов, но Ключевский её прервал, предельно вежливо попросив:

— Ольга Вениаминовна, а не пойти ли вам на хер?

И пока он отпирал наш замок под громогласные вопли мадам Ветровой, или Уткиной, или кем она там вообще была, я стояла, затаив дыхание, и счастливо улыбалась, понимая лишь одно: Я дома.

***

Правда, времени на долгие раздумья мне никто не дал: стоило двери захлопнуться за моей спиной, как меня тут же прижали к стене и целовали, целовали, целовали… Я плавилась и растекалась в его руках, и лишь смутная мысль об Арсении и Макарове пронеслась где-то на окраинах сознания, но интуиция подсказывала, что сейчас просто нужно довериться Игорю и отключить разум насовсем.

Он стягивал с меня куртку, а я никак не могла совладать с пуговицами на его пальто. Хотелось вырвать их с мясом, но никак не выходило, хоть я изо всех сил дёргала полы его пальто. От досады стукнула по одной из пуговиц, не учтя, что бью опять по Игорю. Он усмехнулся мне в самые губы и сам стянул такой неугодный предмет гардероба.

Обувь, стянутая и кинутая как попало. Мой свитшот, его брюки… пуговица джинс, шипяший матерок… непростительное число пуговиц на его рубашке и шум падения чего-то тяжелого… кажется, это была тумбочка.

И ничего из этого не имело ровным счётом никакого значения.

Сильные пальцы прошлись по моим рёбрам до края бюстгальтера, который тут же был задран вверх, высвобождая грудь с бесстыже торчащими сосками. Мужская рука с чувством сжала одно из полушарий, сорвав с моих губ ещё один всхлип, правда, совершенно иной тональности, чем в подъезде. Его губы заскользили по моей шее, заставляя кожу покрываться мурашками. Обхватила его торс ногами, желая лишь одного: стать ещё ближе.

Поза была неудобной, но никто из нас этого не замечал. Рот Ключевского сомкнулся на вершинке второй груди, прикусив, лизнув… Я выгнулась дугой, с силой хватаясь за его плечи, шею, спину и оставляя на них синяки и царапины. Мне хотелось его целовать, трогать, пробовать на вкус, но пространство для манёвров было ограничено, поэтому я без устали ёрзала в его руках. В конце концов Игорю это надоело, и, сделав титаническое усилие над собой, он остановил свои ласки и унёс меня в спальню. И уже здесь, путаясь в простынях, я дала полную волю себе и своим рукам.