А Оксана Александровна позвонила куда следует.

ОМОН и МЧС прибыли без задержки.

Когда Карим подъехал к танку, на поляне уже находились: телевидение, Наблюдатели из ордена Изумрудных Крыльев, отряд милиции особого назначения и подразделение Министерства по чрезвычайным ситуациям. Омоновцы огородили территорию, телевизионщики пытались снимать, пока их не отогнали.

Матвеев остановил машину чуть в стороне от поляны, маги вышли.

– Оцепили, надо же, – пробормотал Дориченко. – Кто-то предупредил.

Сатин сотворил щит – самый мощный, какой смог. Оставшуюся энергию он потратил на отвод глаз и пустился бежать к танку прежде, чем дейвона сообразили, что он задумал. Никто из людей его не заметил. Карим влез на постамент, открыл люк и заглянул в танк.

Трупа Часовщика он не увидел – либо тот лежал в глубине, либо кто-то, возможно, сами «желтые», уже позаботился о нем. Зато Карим почти сразу высмотрел небольшую металлическую конструкцию в виде цилиндра на треноге.

Поскольку неизвестная штука явно не имела никакого отношения к танку, сомнений не осталось: это и есть он, трансформатор. И самое главное: за металлическую скобу, расположенную сбоку на корпусе цилиндра, был всунут пластиковый файл с хрупкими, пожелтевшими от времени листочками бумаги.

Не успевая сообразить, что делает, Карим выдернул файл и сунул его за пазуху. Затем схватил цилиндр и, спрыгнув сначала на постамент, а потом и на землю, бросился бежать к лесу.

За ближайшими деревьями должен быть небольшой овраг…

Пробежав несколько шагов по лесу, он увидел, что дальше тропа идет под горку. Сатин успел лишь метнуть вперед устройство и упасть на землю, когда прогрохотал взрыв…

Музыканты военного оркестра играли один военный марш за другим, на экране в ногу вышагивали курсанты – все с оружием, знаменами, все с напряженными сосредоточенными лицами. Следом шагали иностранные войска – многие приехали в Москву, чтобы промаршировать по Красной площади.

Карим смотрел парад с самого начала, и уже успел увидеть в строю представителей всех одиннадцати сфер – даже слаш появились ради такого случая. Рядом с кроватью сидела Снежана и уговаривала Сатина успокоиться и поспать – ведь его лишь вчера перевели из реанимации в палату Бочкина.

При взрыве Карим получил травму головы, других повреждений не было.

– Молчи, женщина, я здесь врач! – заявлял он, не желая успокаиваться, и подпевал телевизору: – «Ведь если враг рискнет проверить нашу силу…»

На руке у него переливался под лучами майского солнца, светившего в окно, амулет-эхо.

В тот момент, когда произошел взрыв, Снежана была уже в Зеленограде.

С помощью среагировавшего амулета она с ужасом обнаружила Карима в той самой больнице, куда надеялась больше никогда не попадать. Разве что на этот раз она оказалась здесь в качестве сиделки и не отходила от Сатина целыми днями, за что он был безумно ей благодарен, хотя и не признавался.

За это время Снежана успела познакомиться не только с родителями Карима, но и с половиной сотрудников больницы, неизменно навещавших коллегу, а также со многими из зеленоградского клана дейвона.

Последним, кто появился в палате у Сатина, был, как ни странно, Илья.

Он громко возмущался, что «его не предупредили, ему не сообщили» и вообще, Карим «самое интересное» проделывает без него, а еще друг.

Так получилось, что Скоробогатов действительно дольше других оставался в неведении. Накануне того дня, когда произошел взрыв, он уехал к родителям в Москву, и именно поэтому Сатин отправился на встречу с Рас-Селом один.

А после взрыва про Илью просто забыли. Отец Карима позвонил ему уже позднее, через несколько дней, когда немного пришел в себя, потому что стало ясно: опасности для жизни сына нет.

Тело Рас-Села так и не нашли – должно быть, Часовщики сумели унести его, чтобы оно не попало в руки слаш. Дневники же, которые Карим вовремя изъял, сохранились. Посовещавшись, маги-дейвона решили до поры до времени спрятать их в надежном месте, а позже решить, что с ними делать.

…В девять часов вечера, как обычно, над Зеленоградом полыхал салют.

Карим полусидел на кровати, обнимая Снежану, примостившуюся рядом на стуле. Не все огненные вспышки были видны здесь, в седьмом районе, и все же их было достаточно, чтобы вспомнить: а все-таки именно мы шестьдесят пять лет назад выиграли войну.

И именно здесь не пустили врагов к Москве.

– Ух ты! Вот оно, настоящее пламя Победы, – произнес Карим, махнув рукой на небо в сполохах. – А то так, ерунда…

Снежана мягко улыбнулась и кивнула.