Роман убежал поднимать других дейвона, а альв, так и не назвавший своего имени, ограничившись прозвищем – Пискун, принялся рассказывать.

Где-то полтора месяца назад к Синуулаатону явился кто-то из местных Часовщиков. Нет, Синуулаатон не Верховный альв, но фактически за главного, верховный очень стар и большую часть времени проводит в медитации и созерцании, дела этого мира его мало интересуют.

Пискун даже не был уверен, что Верховного ввели в курс дела.

Часовщик наобещал с три короба всяческих благ для альвов, если они совместно с ним провернут некую операцию.

«Вы получите энергию и мощь, сможете творить такое, что ранее не могли», – сказал «желтый».

Что за операция, Пискун не знал, знал только, что для участия в ней надо ехать в Москву.

Синуулаатон согласился и задействовал практически всех членов зеленоградской колонии. В стороне остались только он, Пискун, один альв-музыкант из Дворца творчества да с десяток молодых альвов послабее. Ну и Верховный, вероятно. С этого момента Танцоры Зеленограда начали активно запасаться энергией.

Старшие колонии говорили: «Грядут тяжелые времена», и запрещали трепаться с чужаками. Было заряжено много амулетов, а также применены другие способы, о которых знают только альвы и о которых он, Пискун, не расскажет даже под пытками – тут альв изобразил из себя гордого подпольщика в руках злобных фашистов.

На это Кирилл Владимирович махнул рукой, заверяя, что знает он эти альвовские ухищрения, «но для дейвона они не годятся все равно», а остальное его не волнует.

Двадцать восьмого марта, накануне того злополучного дня, Синуулаатон со всеми альвами отбыл в Москву. Что там произошло – неизвестно. Но вернулись все они оттуда совершенно другими существами, очень агрессивными и, как показалось Пискуну, несколько не в себе.

С этого момента в зеленоградской колонии Танцоров началась совсем другая жизнь. Альвы, обычно тихие и спокойные, принялись готовить чуть ли не вооруженное восстание: по крайне мере, собирались группами, печатали листовки и пели революционные песни, и даже вступили в союз с местными коммунистами.

– Против кого восставать-то собирались? – поинтересовался Кирилл Владимирович. – Чего вам не хватало?

– Ну как же! – в голосе альва промелькнуло благородное негодование. – Против чиновников! Против произвола властей! Против создания невыносимых условий для работы! Против низких зарплат, против…

– Понял, понял, – замахал руками Кирилл Владимирович. – Это все?

– А разве мало?

– Но ты-то… Вот лично ты. Не участвовал же в… скажем так, московском ритуале. Ты тоже протестовал против произвола? Раз так горячо поддерживаешь.

– Я – нет, – стушевался альв. – Я только… душой я с ними, но митинги… нет, это не мое.

– А что ты можешь рассказать про источники? – вмешался Карим.

– Источники… Источник погас, но мы были готовы. Мы поняли, насколько мудрыми и прозорливыми были наши старшие, предусмотревшие, что так может случиться. Не зря, как оказалось, были сделаны все приготовления. Другие кланы так хорошо подготовлены не были. Некоторые даже приходили к нам, просили продать энергию. Ну вот слаш, например.

– Слаш? «Черный» просил вас продать амулет? – недоверчиво протянул Кирилл Владимирович.

– Ну да. Ему срочно понадобилось что-то сделать, а источник-то приказал долго жить… Но мы отказали. Самим едва хватало.

– А Часовщики? Что с Часовщиками? – нетерпеливо спросил Сатин.

– С «желтыми» какие-то дела у Синуулаатона, – нехотя признался альв. – Я абсолютно не в курсе. И думаю, что и остальные, кто не принимал участия в их заговоре, тоже в полном неведении.

– Кирилл, а ведь пока мы тут заседаем, Часовщики тоже разбегутся. Может, надо бы…

– Да у меня дейвона на всех не хватит! – возмутился главный маг. – Еще и к каждому «желтому» приставлять по «серому» – ты что, смеешься? Мало мы Танцоров этих пасем.

– А может, кого-нибудь подключить? Тех же людей из «Позитрона»…Позвоните матери клана, она еще не вернулась?

– Москву попросите помочь, в конце концов, – вставил Илья. – Там же маги тоже заинтересованы в связи со взрывами. Кстати, я так и не понял: если зачинщики – ваши Часовщики, то зачем они взорвали Московское метро?

Тут у Кирилла Владимировича зазвонил мобильник.

– О, мать прибыла. Легка на помине. Слушаю, почтенная! – сказал он в трубку.

Пока начальство клана долго и эмоционально совещалось, Карим смог наконец поговорить с Ильей. Сатин рассказал о разговоре с Амуровым, драке с альвами и о том, как снимали иллюзии с источника маах`керу.

– Как у тебя со Снежанкой-то? – перебил Скоробогатов, услыхав про маах`керу.

– Порядок, – заверил его Карим.

– Н-да? Завидую… – многозначительно протянул Илья. – А я вот…

Но тут вмешался Кирилл Владимирович, закончивший разговаривать с матерью клана:

– Прекращаем базар. Мать хочет немедленно снять иллюзии с источников и пригласить соседей, чтобы все это видели.

– Так время-то к полуночи! – воскликнул Карим.

– Ну что поделать, – вздохнул Дориченко. – Я пытался спорить, но начальство не переубедишь.

Ярко-синяя «пятерка» с буквой «У» на крыше двигалась по Панфиловскому проспекту в сторону площади Юности. Между Каримом и Ильей на заднем сиденье находился пленный альв, вел машину Кирилл Владимирович. Направлялись к своему источнику, что располагался в небольшом круглом фонтане на площади.

Отзвонился Матвеев, не без досады доложил, что ни одного альва задержать не удалось.

– Может быть, попросим приехать хотя бы тех, кто остался? – с сомнением предложил Карим.

– Скажи-ка, друг любезный, Пискун, – заговорил Кирилл Владимирович, не отрывая глаз от дороги, – кто из не ударившихся сегодня в бега – маги? Есть такие?

– Есть, – с готовностью отозвался Пискун. – Ингуараон и я.

– Понятно. Ну что ж, на безрыбье…

Когда автомобиль подъехал к площади Юности, Карим увидел, что тут немало народу. Ярко горели фонари, и Сатин разглядел мать клана и еще двоих дейвона, Дениса – старшего мага-сатра, нескольких людей и двоих Наблюдателей, похоже, из разных орденов.

Как только Кирилл Владимирович, Илья и Карим вышли из машины, подкатил Матвеев на зеленой «десятке». Он привез Ингуараона – того самого музыканта из хореографического кружка.

Маги, до этого что-то бурно обсуждавшие, замолчали и дружно уставились на вновь прибывших.

– Ну здравствуй, здравствуй, Карим, – сказала мать клана. – Вижу, ты сумел многое узнать. Молодец, мальчик! Не зря ты один из наших сыновей. А это твой друг «коричневый»?

– Да, почтенная мать.