Советник Селевка прервал его размышления.

Гонец зачитал сатрапу Вавилонии послание стратега Азии Эвмена, армия которого находилась в нескольких днях пути от Вавилона.

Эвмен предлагал Селевку объединиться с ним против Антигона для защиты интересов царского престола.

Ярости Селевка не было границ. Он окинул гонца презрительным взглядом и про себя подумал: «Какая неслыханная дерзость! Он что считает меня за предателя моих лучших боевых друзей, с которыми я состою в союзе?»

Вскоре гонцу был передан ответ Эвмену, в котором Селевк сообщал, что он готов служить царице Олимпиаде и наследнику престола и исполнить свой долг по отношению к ним, но он никоим образом не может признать стратегом того, кто был осужден и приговорен к смерти македонянами, а тем более следовать его приказам.

Селевк категорически отказал кардианцу в военной помощи. Он был дальновиден. Городу городов нечего опасаться. Силой его не взять, измором не одолеть. По всей Вавилонии войско находится в боевой готовности. Опытный военачальник, он разгадал планы хитроумного Эвмена: «Эвмен будет пытаться запугать меня, чтобы двинуться к Сузам через мои земли. Он рассчитывает завладеть сокровищами, хранящимися в Сузах, и, воспользовавшись благоприятными условиями местности, отразить нападение идущего за ним следом и уже переправившегося через Евфрат войска Антигона.»

И всё же искра беспокойства тлела в душе Селевка. Он решил срочно послать гонцов к Антигону, который уже стоял со своим войском в Месопотамии, настоятельно рекомендуя ускорить своё прибытие. «Сатрапы верхних провинций уже идут на соединение с Эвменом, – предупреждал Селевк, – всего важнее опередить кардианца. Он должен понести заслуженную кару за гибель Кратера.»

«Те, кто выходят живыми и невредимыми из испытаний, меня всегда занимали, – размышлял Селевк, – Птолемей и македоняне приговорили Эвмена к казни, а Олимпиада и Полиперхонт назначили стратегом Азии. Какая-то неведомая сила оберегает его. Он строит флот, который почти целиком переходит на сторону Антигона, а его корабль спасается. Теперь же он стремится захватить царскую сокровищницу в Сузах. Вчера еще жизнь Эвмена висела на волоске, а сегодня он снова угрожает нашему покою.»

Перстень Селевка резко звякнул о крошечный столик на одной ножке.

– Довольно! Эвмен должен быть уничтожен!..

В зал неслышно вошел любимец Селевка, ручной леопард, который смиренно улегся у ног своего повелителя, сидевшего в кресле.

Стоящие на страже телохранители несколько мгновений наблюдали, как леопард ласково облизывает позолоченные сандалии Селевка.

В лагере Антигона на приволье Месопотамской равнины, окаймленной с севера сосновыми лесами ассирийских гор, шли приготовления к походу.

Послы Селевка с интересом присматривались к военному лагерю и его обитателям. Их больше всего поразило царившее в лагере согласие и доброжелательство. Воины относились друг к другу по-братски, по-отечески.

– Неужто Антигон обладает такой силой убеждения? – воскликнул один из послов.

– Конечно, ведь он, как и наш Селевк, и Птолемей, – ближайший сподвижник Александра.

– А я с трудом выдержал его взгляд, когда он посмотрел на меня после того, как я передал ему наше послание от Селевка.

– Селевк тоже любим и почитаем своими воинами, не забывай об этом. Он обладает редкими достоинствами: глубокой человечностью и мудростью.

– Да хранят его боги!..

Подстрекаемые любопытством, послы заглянули в один из шатров и вступили в разговор с наемными солдатами.

– Откуда, же быть сварам, – ответил один из воинов, – если и военачальник, и простой воин вместе едят из одного котла, живут одинаково?

– У нас никто не в обиде, перед Антигоном мы все равны, – добавил другой.

– Вы хотите сказать, что весь лагерь – как один человек?

– Как один! – кивнул воин.

Антигон прекрасно понимал, что недовольство среди воинов – самый грозный неприятель сплоченности и могущества армии, поэтому старался руководить так, чтобы воины не роптали. Полководец Антигон старался держать в памяти имена своих воинов и не уставал повторять сыну Деметрию, что уж если ремесленник помнит названия своих инструментов, то ему и подавно следует знать имена тех, кого он ведет за собой на битву.

С наступлением весны Антигон выступил со своим войском из Месопотамии, соединился в Вавилонии с войсками Селевка, к которым присоединился Неарх, легендарный наварх Александра, переправился через Тигр и двинулся прямо на Сузы.

В лагере Эвмена, успевшего соединиться с сатрапами верхних провинций, господствовал хаос.

Сатрапы, привыкшие после смерти великого Александра, считаться только с собственными желаниями и интересами, враждовали и соперничали друг с другом, льстиво заискивали перед могущественными македонянами, устраивали в их честь пиры, как демагоги в демократии, прикармливали толпу подарками, похвалами и дружеским обхождением.

Лагерь Эвмена уподобился притону самых отвратительных кутежей. Воины привыкли собираться перед шатром того сатрапа, кто одаривал их наиболее щедро. Они сопровождали этих сатрапов в виде почетной стражи и громко восхваляли его, как истинного военачальника, достойного Александра Великого.

Как только в лагерь пришло известие, что приближается Антигон с большим войском, праздненства смолкли, взоры всех обратились к Эвмену, единственному человеку, способному принять на себя командование армией.

Сатрапы и их поверенные из верхних провинций – все съехались в лагерь по зову Эвмена.

Стратег Азии Эвмен намеревался держать совет о защите царского престола. Эвмен надеялся, что при личной встрече он сможет лишний раз убедиться в преданности сатрапов и внушить им, насколько необходимо, ради их же блага, сохранить царский престол.

В лагере царило оживление.

Сатрапы наперебой превозносили ум и талант стратега – недаром мудрая Олимпиада доверила Эвмену царскую армию, возложив на него ответственность за её победы и поражения! К счастью, Эвмен был прекрасно образован и обладал необходимыми качествами талантливого полководца, в том числе и опытом, почерпнутым во время походов Александра. Он в совершенстве постиг стратегию и тактику, отдавая предпочтение первой.

Когда все были в сборе, в шатре Эвмена трижды прозвучал гонг, приглашая всех к началу военного совета.

Голоса смолкли, в шатре наступила тишина. Было слышно, как в лагере вышагивает стража.

Эвмен первым нарушил тишину.

– Сатрапы, – обратился он к вельможам, – я полагаю, что мы все едины в стремлении защитить царский престол и не пощадим для этого своей жизни. Если война затянется и царская казна оскудеет, долг наместников – дать необходимые средства.

– Где мы их возьмем? – дружный хор голосов был ответом стратегу.

– Все вы достаточно богаты и богатство нажили, благодаря походам Александра Великого, – отчеканил Эвмен. – Наш долг защитить его мать, царицу Олимпиаду, и его сына Александра, единственного наследника царского престола.