должна взять на себя ответственность за поражение. «Военные, чтобы получить прощение от императора и японского государства, должны принести себя в жертву, то есть весь персонал в Итигая покончит с собой, совершив по очереди харакири. Их искренний поступок способен потрясти Небеса».

Лично для Иды это был момент внезапного озарения — сатори, характерного для практики дзэн. «Когда я пришел к такому выводу, — признается он, — то почувствовал облегчение. Мой ум, который терзали события 9 августа, внезапно прояснился, и я осознал, что возможна славная смерть. В качестве своего последнего рабочего задания я решил набросать план самоубийства всего офицерского корпуса и представить его военному министру».

Приняв такое решение, полковник Ида отправился на встречу со своими коллегами-офицерами для обмена мнениями и обсуждения дальнейших действий. Результат разочаровывал. «К глубокому сожалению, — констатировал он, — только 20 процентов из них были согласны со мной. 10 процентов предложили уйти в подполье, а оставшиеся 70 процентов все еще пребывали в нерешительности. Некоторые офицеры продолжали заниматься рутинной работой даже в последние дни существования славной Японской империи, что отчасти вселяло в меня надежду, но затем, поразмыслив, я понимал, насколько это бессмысленно».

Между тем «молодые тигры» вдохновились новым планом. Его сторонником стал полковник Сато, тот самый, что двумя днями ранее пытался помешать осуществлению плана переворота в ведомстве Анами. Теперь Сато предлагал действовать немедленно. Хатанака, Сиидзаки, Хосода и Хара также приняли участие в подготовке заговора. Хатанака рвался в бой. Он и его соратники уже два дня контактировали с императорскими гвардейцами и через них установили связь с командиром 2-го полка Императорской дивизии.

Однако решение императора и заявление Анами охладили пыл заговорщиков. Такэсита и Арао самоустранились. Инаба рассорился с Хатанакой и старался отговорить его от участия в заговоре. Он был уверен, что теперь он потерпит неудачу, ведь Анами отказался принять сторону противников мира. Инаба посоветовал заговорщикам действовать так, как советовал военный министр. Но Хатанака был равным образом убежден, что люди, с которыми он установил связь, начнут выполнять план, когда будет дан сигнал. Он был также уверен, что сможет сыграть на патриотизме и личном интересе Такэситы, который привлечет Анами к участию в заговоре в нужный момент.

Для Хатанаки не было пути назад. Он полностью посвятил себя делу заговорщиков, обсудил его с более чем дюжиной влиятельных офицеров. Его долгом, полагал он, было не допустить провала; эта мысль была подобна топливу, питающему ракету; которое, однажды воспламенившись, могло гореть долго до тех пор, пока полностью не сгорит. В Японии, где понятие, что такое позор, всегда было определяющим в отношениях между людьми, Хатанака просто не мог отказаться от подготовки переворота. Он никогда не смог бы тогда открыто взглянуть в глаза тех своих соратников, кто знал о его ведущей роли в заговоре. Смерть была бы в таком случае предпочтительнее!

Самые компетентные специалисты собрались в Технологическом институте, занимавшемся техническими вопросами военно-морского флота, расположенном в токийском районе Мэгуро в четырех с половиной милях от Итигая. Наконец-то они услышат официальный доклад профессора Асада о том взрыве, который уничтожил Хиросиму. Его путь от разрушенного города до представления отчета командующему флотом был непрямым.

Вернувшись из Хиросимы в Осаку (расстояние между городами около 215 миль) на ночном поезде 11 августа, Асада явился в штаб-квартиру Военно-морской гвардии. Он доложил офицерам о результатах своих наблюдений и исследований в Хиросиме и сделал категоричное заявление: «Город был действительно разрушен атомной бомбой, как и заявил противник». Морские офицеры попросили Асаду представить свои свидетельства в штаб-квартиру флота. Он согласился.

Асада вернулся в свою лабораторию в университете Осаки. Он приводил в порядок свои дела после четырехдневного отсутствия, когда к нему пришел посетитель — лейтенант Сайто из Военно-морской академии в Этадзиме. Сайто в прошлом был учеником профессора, и он сказал ему, что он едет в Токио к месту службы в Главный штаб флота. Его непосредственный начальник изучил всю информацию об атомном взрыве в Хиросиме и пришел к заключению, что в состав бомбы входил магний и жидкий кислород. Таким образом, уверял он, никакие другие, более опасные компоненты, что отличали бы ее от обычной конвенциональной бомбы, в ней не присутствовали.

Асада был озадачен: «Если этот доклад поступит в Главный штаб флота раньше, чем мой, они поверят вашему командиру из академии. Командование флота просто не обратит внимания на доклад рядового университетского профессора». Он был настроен решительно и собирался противостоять этому всеми средствами, так как распространились слухи и появились сообщения коротковолновых американских радиостанций, что 17 августа будет бомбардировка Токио, а 21-го — Осаки. Американский президент угрожал сбросить не один десяток бомб на Японию. Хотя Асада и сомневался в возможности такой массивной ядерной бомбардировки, он был уверен, что США обладают пятью-шестью бомбами. И если они будут сброшены на города, готовые противостоять удару только конвенциональных бомб, то разрушения и человеческие жертвы будут невероятными.

Когда профессор при помощи технических средств, бывших в его распоряжении, получил доказательства, что бомба была атомной, он передал сообщение об этом факте по каналам радиосвязи флота в Токио и призвал к немедленному прекращению войны. Теперь его бывший студент был готов передать материалы, которые могли привести военных к прямо противоположному и убийственному решению — продолжить боевые действия. Асада во всех подробностях рассказал Сайто о результатах своего исследования атомной бомбы. Он убедил молодого офицера в необходимости как можно быстрее донести эту правду до Генерального штаба флота, пока не будут сделаны иные выводы. Если какая-либо однажды принятая теория, правильная или ошибочная, утвердится, то военные будут руководствоваться только ей.

Сайто согласился отложить свою поездку, позволив профессору Асаде первым посетить Генеральный штаб флота и первым представить свой доклад.

Асада приехал ночным поездом в Токио утром 14 августа. Профессор предстал перед собранием адмиралов после полудня; он сообщил о результатах своих исследований, привел научные доказательства, собранные им вместе с отрядом ВМФ, и твердо заявил, что была взорвана, без всяких сомнений, атомная бомба. Против подобного типа бомбы, сказал он им, пока не существует никаких средств противодействия.

Если Асада считал, что, как только военные узнают об этом, они предпримут все необходимые шаги для скорейшего заключения мира, то он глубоко ошибался. Познакомившись с данными исследований, рассказывает он, «моряки-офицеры пришли к ужасному решению». «Они намеревались собрать всех японских физиков и изолировать их в пещерах префектуры Нагано, чтобы ученые занялись там производством атомной бомбы. Они планировали сбросить их на Америку. Намерений сдаваться у них не было».

Когда кабинет Судзуки собрался наконец 14 августа