Сталин снова не дал Левченко прямого ответа, сообщив ему через Шапошникова: «Ставка Верховного Главнокомандования считала, что Ваше место должно быть с войсками, обороняющими Керчь, но если Вы находите по условиям обстановки необходимым переехать в Темрюк, то Ставка против этого не возражает».

При этом Левченко пространно намекнули на то, что его поведение в любой момент может быть расценено как пораженческое: «Оборона Керченского полуострова является одной из основных задач войск обороны Крыма. Однако поспешный отход войск к Керчи привел Вас к решению перенести местонахождение Вашего штаба в Темрюк».

12 ноября на Таманский полуостров прибыл маршал Кулик. Здесь он принял неотложные меры по прекращению самовольной эвакуации из Керчи, для чего в районе переправы пришлось развернуть многочисленные заградотряды. Во второй половине дня маршал прибыл в Керчь и начал знакомиться с обстановкой, которую сам потом охарактеризовал как «быстроменяющуюся». На оценку обстановки у Кулика ушло около суток. За это время обстановка действительно успела сильно измениться. И совсем не в лучшую сторону.

13 ноября обстановка продолжала ухудшаться. На правом фланге частям 106-й СД по-прежнему удавалось удерживать противника относительно далеко от города. Немцы не смогли здесь продвинуться дальше мыса Тархан и высоты 131,7.

В первой половине дня немецкие подразделения вышли к южной окраине Керчи. В боях в городской черте немецкой артиллерии, расположившейся на господствующих над городом высотах, было трудно оказывать поддержку своей пехоте, но благодаря подавляющему превосходству в живой силе и огневой мощи немцы продолжали быстро продвигаться вперед.

Корабли обеих флотилий, поддержанные береговой батареей № 48, подошли максимально близко к месту прорыва и открыли беглый огонь по наступающему противнику. В бой был введен еще один полк 302-й ГСД, что позволило остановить продвижение противника.

Но к этому времени части 51-й армии уже почти не имели ни минометов, ни автоматического оружия, были предельно измотаны двухнедельными безостановочными боями и практически утратили боеспособность. В дивизиях 9-го корпуса в значительной степени была утрачена управляемость стрелковыми подразделениями. Фактически в них уже оказывали сопротивление врагу только те бойцы, которые сами этого хотели. Это явление приобрело настолько широкий размах, что Левченко вынужден был доложить об этом непосредственно Сталину: «Докладываю: войска Керченского направления в последнее время понесли большие потери, а ведущие бой — крайне устали. Фронт сдерживается исключительно двумя полками вновь прибывшей 302 сд и группами устойчивых бойцов, оставшихся в дивизиях».

Однако никакой уверенности в том, что вечером, ночью или на следующий день немцы не ворвутся в город, у командования войсками Крыма не было. Поэтому с утра в городе стали уничтожаться наиболее важные хозяйственные объекты. Были взорваны склады горючего, завод им. Войкова, все незавершенные стройки, электростанция и водопровод, а также плавучий док, основательно поврежденный авиацией противника и утративший подвижность. В последнюю очередь решено было уничтожать портовые сооружения, причалы и мастерские.

По распоряжению Военного совета войск Крыма на Таманский полуостров начали в спешном порядке переправлять автотранспорт 51-й армии, не вывезенное имущество и даже тяжелую артиллерию (ЦАМО РФ, ф. 407, оп. 9852, д. 1, л. 31). В частности, пришлось демонтировать и вывезти расположенную в Керченской крепости 152-мм береговую батарею № 48, на которой к этому времени оставалось всего 2 исправных орудия. Что пора начинать подготовку к эвакуации, считал и нарком ВМФ Кузнецов, посылавший соответствующие распоряжения Военного совета ЧФ.

Оценив на месте сложившуюся ситуацию, представитель Ставки маршал Кулик пришел к тем же выводам, что и вице-адмирал Левченко, и адмирал Кузнецов. Правда, прямо сказать об этом он в своих докладах не мог и принял то решение, которое находилось в его компетенции, — одобрил план переброски 51-й армии на Тамань, рассчитанный на два дня. Утвердить подобный план никто в Крыму не имел достаточных полномочий, и о нем доложили в Ставку (ЦАМО РФ, ф. 407, оп. 9852, д. 1, л. 18–19).

Ставке подобная идея не понравилась, и оттуда напомнили, что «удержание района Керчи нужно ставить не в зависимость от перевозки обозов и тяжелой артиллерии на Таманский полуостров, а от решения удержать Керчь во что бы то ни стало и не дать противнику занять этот район. В этих видах вам необходимо обратить внимание прежде всего на оборону Керчи, перебросив для этого, если нужно, остальные части 302 сд на Керченский полуостров».

Кулик после подобной реакции Ставки от греха подальше снова уехал на Тамань, не желая непосредственно участвовать в принятии окончательного решения об эвакуации Керчи.

Учитывая, что в сложившейся ситуации, при крайне ограниченных возможностях войск Керченского оборонительного района, любое принимаемое решение было чревато непредсказуемыми последствиями, Ставка в последние дни обороны города фактически устранилась от принятия каких-либо решений. Независимо от того, подписывались текущие директивы Сталиным или Шапошниковым, всё в них, кроме требования удержать Керчь во что бы то ни стало, носило рекомендательный характер. Любые решения оставлялись на усмотрение командования войсками Крыма, которое в свою очередь не могло открыто принять то решение, которое считало необходимым и единственно верным в сложившейся обстановке. Поэтому своеобразная игра в поддавки продолжалась, а обстановка вокруг города продолжала ухудшаться. Немцы уже штурмовали Керченскую крепость, после взятия которой могли в любой момент захватить Митридат, что поставило бы под угрозу эвакуацию всей армии.

Так как ситуация на Керченском полуострове была практически безнадежной, оставлять далее технику и вооружение в Керчи — значило их потерять. Из этих же соображений Батов решил не перебрасывать в Керчь всю 302-ю дивизию — ее артиллерия и последний из трех полков были оставлены для прикрытия Таманского полуострова и предотвращения возможного прорыва противника через пролив.

Недопущением прорыва противника занялся и нарком ВМФ Кузнецов, приказав Левченко предпринять дополнительные меры по защите Тамани. Его беспокоило, что под Керчью складывалась ситуация, подобная той, что возникла под Севастополем. 51-я армия была практически небоеспособна и без значительных пополнений не могла воспрепятствовать прорыву противника на Тамань, а следовательно — созданию угрозы всему Кавказскому побережью.

Поэтому меры по защите полуострова Кузнецов решил принять немедленно и в объеме, позволяющем флоту оборонять Тамань до подхода свежих армейских дивизий. Предусмотренные наркомом меры, по сути, представляли собой план обороны полуострова силами ЧФ при минимальном участии в нем армейских частей.

1–2 свежие дивизии, о которых просил Левченко, могли прибыть на Таманский полуостров не раньше, чем через одну-две недели. Все это время защищать побережье пришлось бы Черноморскому флоту, как это уже случилось с его главной базой. А для того чтобы удержать побережье, не имея армейских резервов, нужно было организовать максимально прочную оборону полуострова.