Послевоенное итальянское масонство также столкнулось со множеством внутренних проблем. Оно казалось пережитком прошлого, и потому было сложно набрать новых членов. Еще хуже было то, что из-за того, как сильно братство пострадало от фашизма, теперь в него старались попасть циничные бывшие фашисты, стремившиеся скрыть свое прошлое. Само масонство тоже было разделено. Старейшей и крупнейшей из двух основных организаций, той, которая будет непосредственно связана с «П2», была «Великий восток Италии». Другой — Великая ложа Италии. Мы не будем останавливаться на догматических вопросах, разделивших две крупнейшие масонские организации. Достаточно сказать, что они обе пережили раскол и различия между ними приняли новую форму: например, в 1956 году Великая ложа Италии создала женскую ложу. Обе ветви масонской иерархии все еще стремились занять такое же важное место, какое итальянские ложи занимали в конце XIX века. Некоторые из их лидеров возлагали свои надежды на возобновление старинной оппозиции католицизму. Другие старались обзавестись дружбой и поддержкой Британии и США, изображая из себя оплот борьбы с коммунистической угрозой. Но никакой четкой стратегии у них так и не появилось.

Лишь в начале 1960-х годов масонство снова начало разрастаться и расширять сферу своего влияния. Христианские демократы, постоянно находившиеся в правительстве, но подверженные колебаниям, в качестве эксперимента согласились на создание коалиции с партиями центристского и левоцентристского толка, которые более охотно принимали в свои ряды масонов. При папе Иоанне XXIII Ватикан занял более либеральную позицию, и тогда начался скрытый диалог между некоторыми интеллектуалами масонства и Церкви.

Как и ложам в других странах, чье влияние было куда более сильным, итальянскому масонству пришлось столкнуться с масштабными социальными преобразованиями 1960-1970-х годов. Италия стала индустриальной державой: города наполнились иммигрантами из сельской местности, а дома — потребительскими товарами, рабочие жаждали заполучить свою долю от разрастающегося богатства страны, женщины боролись за свои права, молодежь экспериментировала с новым образом жизни и придерживалась новых политических воззрений. Ситуация в Италии имела и свои особенности. Государство сильно нуждалось в реформах, но христианские демократы и их партнеры по коалиции, казалось, были слишком заняты вечными распрями и разделением государственных должностей между своими друзьями, чтобы их провести. Неэффективность, кумовство, коррупция и влияние мафии все глубже просачивались в институты власти. Регулярно случались скандалы. Отчасти в результате этого Коммунистическая партия понемногу стала приобретать поддержку избирателей, заработав репутацию честной партии. На парламентских выборах 1963 года она получила четверть голосов. В 1976 году на фоне экономического кризиса она набрала свой максимум голосов — более трети. В пропорциональной избирательной системе Италии этого количества было вполне достаточно, чтобы претендовать на власть.

В то же время вне парламента политика стала куда менее устойчивой. В конце 1960-х социальная напряженность вылилась в студенческие беспорядки и забастовки. Затем, в декабре 1969 года, итальянская политическая жизнь вступила в новую страшную и жестокую эру, после того как в банке на Пьяцца Фонтана, в двух шагах от Миланского собора, взорвалась бомба, в результате чего погибли шестнадцать человек. В течение последующих месяцев полиция предпринимала попытки обвинить анархистов, до того, как один из подозреваемых анархистов при очень странных обстоятельствах выпал из окна четвертого этажа полицейского управления и разбился. В скором времени журналисты представили более правдоподобную версию событий: полиция намеренно игнорировала доказательства того, что истинными виновниками были не анархисты, а правые террористы, тесно связанные с секретными службами. Для всего мира это выглядело как элемент «Стратегии напряженности», которая была секретным планом по использованию террора с целью создания подходящего настроения для решительного поворота в сторону правых идей или даже правого путча. Дальше последовали новые зверства.

Все следующие десять лет после взрыва на Пьяцца Фонтана были ознаменованы уличными столкновениями между правыми и левыми активистами, а с 1976 года еще и политическими убийствами. В марте 1978 года страна замерла в ожидании, когда террористическая группировка «Красные бригады» похитила председателя ХДП, бывшего премьер-министра Альдо Моро. Спустя пятьдесят пять дней, в течение которых Моро был подсудимым на незаконном суде, а политики решали, как поступить, «Красные бригады» казнили своего узника.

2 августа 1980 года, когда количество голосов за коммунистов начало снижаться, а «Стратегия напряженности», казалось, была оставлена позади, восемьдесят пять человек погибли при взрыве огромного взрывного устройства, разрушившего вокзал в управляемой коммунистами Болонье.

Таким образом, интервью Corriere della Sera с Личо Джелли, опубликованное спустя два месяца после взрыва на вокзале в Болонье, вышло в особенно мрачный и напряженный момент. По его таинственным заявлениям было понятно, что он был только рад увеличить всеобщую тревогу. Он не скрывал того факта, что придерживался правых идей, но уклонился от ответа на вопрос о его предположительных связях с секретными службами и скрыл свои истинные взгляды, рассказав довольно пугающий анекдот. Когда его спросили, что он думает о демократии, он вспомнил разговор с Альдо Моро, известным крайне осторожным подходом к реформам. Моро, сказал Джелли, что демократия — это как фасоль в горшочке: чтобы сделать ее хорошо, нужно очень, очень, очень долго готовить. Джелли перебил Моро и сказал: «Нужно следить за тем, чтобы вода не выкипела, а то фасоль сгорит».

Как раз когда над демократическими институтами Италии нависла серьезная угроза и доверие к ним резко упало, Джелли решил проигнорировать вечное отвращение масонства к «политиканству», его лояльность по отношению к правительственным институтам и сделать туманные намеки на горящую демократию. Братство теперь выглядело особенно зловещим.

Истинная природа «П2» начала проявляться спустя несколько месяцев после знаменитого интервью в Corriere della Sera, когда началось следствие по делу сицилийского налогового юриста Микеле Сидона, владевшего сложной сетью банков и офшорных финансовых компаний. Когда его империя стала приносить менее стабильный доход, Сидона пошел на риск, связанный с валютными спекуляциями, что только усилило его честолюбие. В 1972 году, несмотря на ходившие слухи о его связях с мафией, он приобрел контрольный пакет акций Franklin National Bank, который тогда был двадцатым по величине банком в США. Еще через два года этот банк обанкротился, и Сидона попал под следствие в США по обвинению в мошенничестве. Банк Италии приказал ликвидировать все итальянские банки Сидоны, а также поступил запрос на его экстрадицию.

Сидона отчаянно искал способ сохранить свою империю и начал предоставлять крупные суммы правящей партии христианских демократов в надежде, что она сможет разработать план спасения. Он также отмывал и инвестировал огромные суммы наркодолларов мафии. В июле 1979 года, после нескольких неуспешных попыток подкупа, ликвидатор имущества, назначенный Банком Италии для рассмотрения дела Сидоны, был убит наемным убийцей.