— Благодарю, Илит, — сказал Асагх. — Мы в неоплатном долгу перед тобой.

13 цветун 299 года эпохи Лунного Древа (сейчас)

Земли Хэтаран, Горы Имаш, деревня Каменка

Разрушение. Раньше Эрдаису казалось, что только разрушив, можно построить что-то новое, лучшее. Асагх Орис показывал, что это возможно. Людям, лишившимся дома, давался кров. Дети, потерявшие родителей, получали воспитание. Освобожденные города восстанавливались. Когда главой ковена патакэисов был Асагх, всё компенсировалось созиданием. Теперь же это было лишь разрушение. Гибель, гнилостной вонью душащая Хотартэйю. Гибель, источник которой сейчас проходил мимо Люта.

Молниеносным движением Эрдаис обнажил меч и снёс голову Илиту. Тело упало на пропитанную хэтаранской кровью землю, голова покатилась в общую кучу мертвецов на площади. Остановилась рядом с чьей-то отрубленной рукой и уставилась на Люта широко распахнутыми глазами. Рот приоткрылся.

Мысль, что невозможно так просто убить патакэиса ввинтилась в могз Эрдаиса, обдала зябкой дрожью. Сейчас патакэис произнесёт заклятье и голова прирастёт к телу. И уже голова Люта будет снята с плеч.

Рука замахнулась для нового удара, чтобы разрубить надвое голову проклятого выродка.

«Сердце. Сила не в голове, а в сердце», — всегда спорила с Асагхом Тхаймона.

Эрдарис воткнул меч в грудину патакэиса.

По площади расползлось шуршание, словно песок просеивали через сито. Прах взвился в воздух на том месте, где лежало тело Илита. Кожа на его лице посерела, скукожилась, начала осыпаться пылью, показалась желтоватая черепная кость, но вскоре и она обратилась в серое крошево.

«Всё-таки сдох», — выдохнул Лют, глядя на разносимый ветром пепел.

— Отпустить хэтаранцев, — приказал Эрдаис оцепеневшим воинам.

Спустя пару долгих мгновений они повиновались.

«Во имя Асагха Ориса я верну былое величие Чёрным Драконам и Империи Этват, — подумал Эрдаис, испытывая опьяняющее воодушевление. — И патакэисы с их свартовой магией мне для этого не нужны».

[30]Трангх хиатэби виорэхор патакэисохор — «Подчинись воле патакэисов»

[31] Свиганэби хон лойяхор нардартэо, хиганэби фэт найяхор дарэтэ — «Сверни с дороги мёртвых, вернись на землю живых»

Ходят слухи среди архивариусов, что в библиотеке разрушенного Золотого Града сохранились древние писания. Древнее, чем можно представить.

Два года назад я отправился туда в экспедицию, но большая часть моей команды провалились в разлом и погибла. Поиски пришлось остановить. Центр города, где должна быть библиотека, сохранился хуже всего.

В этот раз я подготовился намного лучше.

— из личных записей Ипюра Шоробиса

19 цветун 299 года эпохи Лунного Древа

Империя Этват, предгорье Дайяринн, клан Риар Дайядор

— Айя Сарэтис ~

Айя проснулась в холодном поту. Её пальцы судорожно сжимали вещевую сумку, которая служила подушкой. Она села на настил, потёрла глаза, отлепила от лица солому. Кошмар, изводивший всю ночь, ещё протягивал свои холодные лапы.

Во многом сон повторял образы, что наводнили голову, когда она потеряла сознание в позорной яме: розовая ленточка в крови, человек в золотой маске, запах кориандра.

— Айя, Вайлум сказал, чтобы ты зашла на перевязку. Поторопись. Наш бой будет одним из первых, — раздался голос Актамы.

Она нависла над Сарэтис, словно грозовая туча. Её тёмно-рыжие волосы были затянуты в хвост, чёрная лента опоясывала лоб, серое облачение из штанов и рубахи, слишком сильно напоминавшее риардайядорское, намекало, что её вступление в клан — уже решённый вопрос.

Актама. Заносчивая кандидатка, уверенная, что все двери для неё здесь открыты, потому что её обучала сама Тара Нарис.

Айя была хорошо знакома с Тарой — сотницей личной гвардии дайяриннского Лоэтрака. Она — сдержанная и вежливая, не смотря на свой пост. Всегда вызывала уважение, и сложно представить, что у неё оказалась такая избалованная младшая сестра.

— Я приду вовремя, — отозвалась Айя и принялась затягивать шнуровку на тунике. Её простой крой позволял одеваться без помощи служанок.

Когда Актама вышла в коридор, Сарэтис достала из-под соломы мечи-полумесяцы. Сердце замерло на миг. Пусть полумесяцы нельзя использовать в отборочных боях, они вдохновляли. Как бы ни было сложно, Айя не хотела отступать. Даже позорная яма этого не изменила.

Поправив синюю ленту на лбу, Сарэтис покинула женскую комнату казарм, оказалась в коридоре, где стояло несколько кандидатов. Их лица были напряжены, они молчали.

Сегодня предстоял тяжёлый день. Ярмарка кандидатов. Бои, на которые съехались почти все омпаты Этвата, чтобы выбрать себе учеников. Всего в состязании примут участие около пятидесяти человек. Многих кандидатов уже выбрали, и они не будут сражаться. Например, Наэма Сабидора из Саанэпа выбрал омпат Мон Этрадор.

Перед ярмаркой Айе нужно было сходить к лекарю. Она уже могла с закрытыми глазами дойти до лазарета. Прошла почти луна с тех пор, как Айе проткнули руку, а рана так и не затянулась. Раз в два-три дня приходилось делать перевязки у Вайлума.

Сарэтис вышла из казарм. Рассветное солнце пробивалось сквозь лапы сосен желтыми отсветами и трогало многочисленные головы, заставляя людей щуриться. Начался завтрак. За парой овсяных лепёшек выстроилась очередь в так называемую трапезную — пристройку к казармам, больше похожую на сарай.

При мысли о еде Айю мутило, поэтому она сразу свернула на аллею ведущую к Святилищу, рядом с которым располагался лазарет.

Слышался скрип веток, шелест иголок под ногами. Могучие сосны, которые росли здесь сотни лет, были таким же символом силы Риар Дайядора, как омпаты, как и лучшие воины, вышедшие из этой обители. Размышляя о подобном, Айя отвлекала себя от волнения перед боями. И от постоянной, изнуряющей боли в ладони.

Как будто ей в руку засунули негаснущий уголёк.

Подойдя к деревянной двери лазарета, Айя негромко постучала, и почти сразу уже услышала:

— Войдите. — Старческий, мягкий голос Вайлума звучал приятно, предвещая облегчение. Каждый раз, когда он менял повязку и прикладывал снадобья, боль уменьшалась, но к вечеру возвращалась снова.

Айя вошла в помещение, где царил горьковатый запах трав. В большом бюро на полках стояли ряды разнообразных бутылочек, шкатулок, мешочков. К некоторым полкам были прибиты медные таблички с названиями, которые Сарэтис ничего не говорили.

— Иварсо дарэ'эш, — поздоровалась Айя.

— Иварсо, — ответил женский голос.

Сарэтис удивлённо взглянула на омпата Нэту, которая сидела за столом. Рядом с ней стояла жестяная баночка и деревянная плошка, наполненная зелёной кашицей.