– Шедевр!

– Наше лучшее блюдо. Никто так не готовит жаркое, как моя жена, – и хозяин ушел за хлебом.

Закончив трапезу, ведьма облизала ложку, убрала ее в карман и сказала:

– А теперь я выполню обещание.

– Какое? – спросил трактирщик.

– Я должна заплатить.

– Не надо, – хозяин отмахнулся. – Будем считать, что я тебя угостил.

– И часто ты столь добр со своими посетителями?

– Бывет.

– Но ты даже не знаешь, что именно я собираюсь тебе предложить.

– Надеюсь, не себя, – буркнул под нос хозяин, и ведьма его услышала.

– Твой язык слишком остер!

– Да, – повинился трактирщик. – Иногда я просто не могу сдержаться.

– Я очищу твое заведение. Это и будет платой.

– Мне казалось, что у меня не грязно.

– Это не та грязь, которую можно увидеть, – ведьма обвела просторную комнату глазами. Прищуривщись, изучила темные углы, внимательно осмотрела потолок, стены. – У тебя бывает слишком много посетителей.

– И что? Разве это плохо?

– Люди всегда несут на себе грязь своих мыслей и поступков. Каждый из них оставляет невидимые следы везде, где побывает… Я чувствую, здесь скопилось много нечистот.

– Да? – хозяин хмыкнул. – Как-то не замечал.

– Не смейся над тем, чего не знаешь. У тебя часто болит голова? Ты быстро устаешь? Ты плохо спишь?

– Я не молод, хотя, конечно, до тебя мне еще далеко.

– Дело не в возрасте. Твой дом грязен. Здесь полно чужой Силы. В этих стенах скрываются мысли тысяч людей. Темные мысли.

– Ты специально пугаешь меня?

– Помолчи!

– Молчу.

– Принеси мне горячей воды.

– Много?

– Чем больше, тем лучше.

– Ведра хватит?

– Да.

Хозяин ушел на кухню.

Ведьма достала из рукава кусок плотной ткани, расстелила на столешнице. Запустила руку за пазуху, вытащила причудливо изогнутый серый корень, похожий на фигурку человека. Из нагрудного кармана вынула засохший цветок и комочки мха. Из другого кармана излекла кусок бересты, изрезанный странными знаками. Сняла с пояса маленький мешочек, осторожно развязала его, захватила в щепоть немного черного порошка. Припорошила расстеленную ткань. Плюнула на ладонь, прошептала несколько коротких слов, вытерла руку мягкой берестой. Все – и мох, и сухой цветок, и корень, и бересту – положила на тряпицу, связала края. Долго мяла в руках получившийся узелок, нашептывала что-то негромко, дула попеременно то в правый кулак, то в левый, сплевывала…

Вернулся хозяин с ведром горячей воды.

– Поставь на пол рядом со мной, дай мне нож, корку ржаного хлеба, горящую свечу и отойди, – сказала ведьма. Он все послушно исполнил и ушел за стойку. Забился там в угол, настороженно наблюдая за загадочными манипуляциями ведьмы.

А она провела острым ножом по запястью, вытянула руку над ведром так, чтобы капли крови падали в парящую воду и, закатив глаза, забормотала, закудахтала, затрясла головой. Потом одним движением швырнула в кипяток тряпичный узел и сухарь. Выкрикнула что-то похожее на «Жарь!», махнула руками. И вода в ведре вдруг вскипела, плеснула через край.

Ведьма по локоть сунула руки в бурлящий кипяток, и хозяин невольно вскрикнул. Он увидел, как на поверхности воды появилась тончайшая радужная пленка, как она ярко засветилась, заиграла, переливаясь чарующим многоцветьем. По темным бревенчатым стенам, по потолку заплясали отблески.

Ведьма опять крикнула что-то, выдернула руки из ведра, схватила свечу, стряхнула в воду несколько капель воска.

Ухнуло пламя. Огненный столб взметнулся к потолку и сразу опал. Хозяин даже не успел испугаться.

– Все! – выдохнула ведьма.

Она вытащила из ведра мокрую тряпицу и, широко ею размахивая, стала кропить на стены, на пол, на потолок, на столы продолжающую светиться воду…

Через несколько минут ведьма остановилась.

– Хватит… – сказал она, тяжело дыша. – Но в ведре еще осталось немного воды. Будь с ней осторожен – ее нельзя пить, ею нельзя умываться.

– И что же мне с ней делать? – спросил хозяин.

– Все, что душе угодно.

– Вылить-то я ее могу?

– Конечно. Хотя, на мой взгляд, это страшное расточительство.

– Ничего, переживу.

– Ну, смотри сам. Я с тобой расплатилась.

– Да уж, – хозяин саркастически ухмыльнулся. – Ладно хоть не сожгла мое заведение.

– Ты мне не веришь, – сказала ведьма, пожимая плечами. – Но скоро сам почувствуешь, что здесь стало совсем по-другому. Здесь стало чище, легче… А теперь я должна идти.

– Счастливо, – сказал трактирщик. – А может переночуешь у нас? Бесплатно.

– Спасибо за предложение, но мне надо торопиться… И передай своей жене, что ее жаркое – это лучшее, что я когда-либо пробовала.

– Передам. Впрочем, она это и так знает.

Когда ведьма перешагнула порог харчевни, хозяин негромко сказал ей вслед:

– Нет, пожалуй, я не боюсь тебя.

Ведьма услышала и улыбнулась.

Она закрыла за собой двухстворчатую дверь.

На улице ее встретил старый знакомый дождь.

Она переночевала в стоге сена. Внутри было тепло и сухо. Где-то возле головы копошились, попискивали мыши, но ведьма не обращала внимания на их тихую возню.

Она крепко проспала всю ночь. Снилось ей лето, солнце и цветущие луга.

Ближе к утру появился волк. Он обследовал стог, почуял хозяйку и, успокоившись, вновь убежал в степь.

Несмотря на пелену измороси, холм был заметен издалека. Он был так велик, что не воспринимался, как некая возвышенность. Казалось будто вся равнина взгорбилась в этом месте, выгнула спину, словно разъяренная кошка. Ниточка дороги взбиралась по долгому склону и исчезала из вида на вершине, там, где величественная одинокая сосна раскинула по серому поднебесью свою могучую вечнозеленую крону…

Долго ведьма взбиралась на холм.

А когда наконец-то добрела до вершины, остановилась там, оперевшись спиной на толстый смолистый ствол, и огляделась, то не смогла сдержать своего восхищения перед развернувшейся панорамой.

Горизонт утонул в дожде, и потому степь казалась беспредельной. Где-то далеко-далеко были видны косые полосы света, пробивающиеся сквозь разрывы туч. Вилась, прибегая из ниоткуда и убегая в никуда, стальная ленточка реки.

Вот он, Змеиный ручей, – догадалась ведьма. Догадалась потому, что видела у подножья холма скопище игрушечных домиков, черные квадраты полей и огородов.