– Верно. Но за бойкот высказались единогласно; все-таки у единогласного решения большое влияние.

– Надеюсь, ты не собираешься оставить нас с Курамаэ без работы! Кстати, подумай и о Микумо! Ее отправят в какой-нибудь кобан.

– Конечно, я не хочу, чтобы вас выгнали… Но не забывай, что на нас давит руководство. И все из-за сокрытия персональных данных – в некоторых газетах вас поместили в черный список, по крайней мере до тех пор, пока вы не пойдете на значительные уступки.

– Мы уже обещали, что расширим спектр оказываемых услуг. Извиниться, кстати, мы тоже планируем. Мы все воспринимаем очень серьезно.

– Что ж, это заметно. Но…

– Эй! – окликнул их Ямасина. – Я мог бы внести такое предложение… Насчет еще одного общего собрания.

Сува изобразил досаду:

– Ямасина, я разговариваю с Янасе!

– Повторяю, Сува, я бы с радостью внес такое предложение. Хочешь, чтобы мы созвали еще одно общее собрание? Никаких проблем. Хотя за его исход я ручаться не могу.

Сува не сводил взгляда с Янасе и молчал. После паузы Янасе вздохнул, и вопрос был решен.

– Отлично, Ямасина, если ты хочешь внести такое предложение, действуй! Я тебя поддержу.

Миками снова показалось, словно он наблюдает кукловода за работой. Если две газеты поддержат их предложение, общее собрание наверняка состоится.

После того как репортеры вышли, Сува начал обсуждать с остальными, как обработать оставшиеся газеты. У них появилась надежда на то, что бойкот удастся отменить.

Миками встал из-за стола:

– Я на второй этаж.

Он хотел кое-что обсудить с Сиротой. Но ему показалось, что остальным нет дела до того, чем он занимается. Сотрудники равнодушно закивали, и Миками вдруг почувствовал себя одиноким.

Миками провел в административном департаменте меньше пяти минут. Ему удалось узнать номер мобильного телефона Футаватари у начальника отдела Сироты.

– Как, разве вы не знаете? Разве вы с ним не одновременно поступали на службу?

Других вопросов Сирота не задавал. Он покосился на стол Футаватари, а затем принялся листать справочник. Миками вспомнил, что Сирота вообще предпочитал не задавать слишком много вопросов.

Он дошел до конца коридора и толкнул стальную дверь, ведущую к пожарной лестнице. Достал мобильный телефон и набрал номер Футаватари. Ему хотелось побольше узнать о Коде до своей встречи с директором Аракидой. Удалось ли Футаватари увидеться с Кодой? Знает ли он, где Кода находится сейчас? Но его сразу же переключили на голосовую почту. Может быть, Футаватари с кем-то встречается. Или у него так заведено – не отвечать на звонки с незнакомых номеров. Миками нажал отбой, не оставив сообщения. В таких случаях преимущество всегда было на стороне звонящего. Он потеряет инициативу, если позволит Футаватари перезвонить себе, когда ему будет удобно.

«Ничего не поделаешь. Придется действовать с пустыми руками».

Миками вернулся в коридор и зашагал к кабинету Аракиды. Он решил подняться на пятый этаж по лестнице, а не на лифте, хотя пеший подъем вовсе не помог ему восстановить самообладание. Наоборот, ему делалось все больше не по себе. С одной стороны, он откровенно не доверял Аракиде; с другой – по-прежнему испытывал некие обязательства перед уголовным розыском. Противоречивые чувства раздирали его. Кроме того, нельзя забывать и о том, что его положение крайне осложнилось… «В четверг все закончится». Мысли Миками кружили по спирали, когда он вышел в коридор пятого этажа. За окнами смеркалось; густые облака заволокли небо – смесь черного и серого.

«Уголовный розыск, Первое управление».

Миками с силой потянул дверь.

К сожалению, Мацуоки, которого он хотел увидеть, не оказалось на месте. Зато к нему сразу развернулся заместитель начальника Микура – его стол стоял чуть дальше. Микура поступил в полицию на пару лет позже Миками. Даже издалека Миками заметил, что Микура в замешательстве. Миками вспомнил чей-то язвительный отзыв об этом человеке: «Его даже с мухой не сравнишь, разве что с муравьем».

Миками ткнул пальцем в дверь Аракиды:

– Он хотел меня видеть.

Микура, не говоря ни слова, вскочил; подбежав к двери директора, постучал. Театрально выслушал ответ, приоткрыл дверь и просунул внутрь голову. Вынырнув, он, не глядя на Миками, буркнул:

– Заходите!

В последний раз Миками входил в этот кабинет весной. Правда, тогда его еще принимали как своего.

– Аракида-сан…

Миками отвесил уважительный поклон – голова почти коснулась пола.

– А, Миками! Как мило с вашей стороны, что вы зашли! – беззаботно проговорил Аракида.

Он встал, снял очки для чтения и подошел к одному из диванов. Он выглядел невозмутимым, но Миками понимал, что это игра: Аракида, как Урусибара, всегда настороже и готов к бою.

– Входите, к чему все эти церемонии! Садитесь!

Миками подчинился. Аракида откинул крышку застекленной шкатулки с сигаретами, щелкнул зажигалкой.

– Нет, спасибо.

– Вы что, бросили?

– Нет.

– Рассказывайте, как дела? – начал Аракида.

Миками вместо ответа вопросительно склонил голову.

– Я имею в виду – на втором этаже. Разволновались, а?

– Я… не знаю.

– Ну да, ну да. Вот в таких случаях полезно, что мы одолжили им вас…

Миками понял, на что намекал Аракида: «Либо ты на нашей стороне, либо не возвращайся».

– Урусибара передал, что вы хотели меня видеть. О чем вы собирались спросить?

– Торопиться не нужно. Скоро все выяснится.

Миками делалось все больше не по себе. Неужели Аракида пытается оценить, сильно ли он изменился за те восемь месяцев, что его «сослали» из уголовного розыска?

– Говорят, в управлении по связям со СМИ плохи дела. Приходится все время выдерживать битвы с репортерами?

– На самом деле самая большая проблема заключается в том, что я не знаю, кто передал материал «Тоё».

В ответ Аракида прищурился.

– Миками, вы хотите сказать, что это я допустил утечку?

– Хотите по-дружески побеседовать с Акамой?

– Это он вас подослал?

– Нет.

– Нет, я вовсе не собираюсь с ним дружески беседовать и вообще встречаться. Зачем мне смотреть в лицо этому мерзкому богомолу? И потом, с точки зрения Токио Акама – мелкая сошка. Даже если я надавлю на него, ничего не изменится.

Из его слов можно было заключить, что последний удар нанесут из Токио. Перед глазами Миками возник Маэдзима, которого перевели в Центральное бюро уголовного розыска. Будут ли они использовать его? Или кого-то в префектуре Д.?