моем замке еще двух человек. Посреди мешанины с людей и лошадей в ярком свете факелов я вижу высокую фигуру Яргарда Сейнара, который как раз снимает с коня свою жену.

Софи предупреждала, что за ней должен кто-нибудь приехать. Но я не знал, когда этого ждать. И даже во время ритуала, который только что проводил, не видел, что ко мне едут такие особенные гости. Вероятно, Богиня постаралась, спрятав от всех их прибытие. Надеюсь, и от Маргреты тоже.

Король Сейнара ставит на ноги свою королеву, поворачивается к замку, взгляд холодных, свирепых глаз впивается в меня.

Что ж… вполне возможно, он меня убьет. Но не сейчас.

Я решительно иду навстречу высоким гостям. Киваю приветливо учителю и останавливаюсь напротив королевской четы.

− Приветствую, ваши величества. Король Яргард, знаю, что вы на меня очень злы. Я заслужил это целиком и полностью, даже больше, чем вы представляете. Но имею к вам одну большую, жизненно важную просьбу. Перенесем выяснение наших отношений на потом. Сейчас я нуждаюсь в вашей помощи, чтобы найти и спасти Софи. Ее похитила темная ведьма, которую мы все здесь считали жрицей Праматери. И чтобы найти вашу дочь, мне нужно несколько капель вашей крови.

Глава 38

Софи

Мне так холодно, что зуб на зуб не попадает. От этого не спасает ни теплое шерстяное платье, что я надела утром, ни затхлое потрепанное одеяло, которое кто-то оставил в этом каменном мешке. Но наиболее тревожит даже не это. Значительно сильнее меня грызёт то, что я не помню, как здесь очутилась. И откуда на моих руках появились антимагические кандалы. Лишь какие-то тусклые образы мелькают в голове, доводя до паники и тошноты.

Я помню, как была в замке. Янгмар уехал искать Ульфрика. Я позаботилась об ужине для Хорлика, потому что тот был совершенно истощён после ритуала. Мы разговаривали, он рассказывал об их детстве, о том, как Ян с братом спасли его из ущелья… А дальше в голове какая-то мешанина. Он еще что-то говорил. Вспоминал кого-то. Я помню, что это очень важно, но не могу вспомнить о ком речь. Последнее, что всплывает в памяти, это чья-то фигура на пороге той комнаты. Кто-то пришел. Тот, о ком шла речь. И все. Я будто сознание потеряла.

А пришла в себя уже здесь.

У моей тюрьмы нет окон. Есть только маленькая дверца, обитая железом. Такая невысокая, что мне придется на четвереньках ползти, чтобы выбраться отсюда. С дырявого потолка, высоко над головой, сыпется мелкий снежок, падая мне на плечи и чисто подметенный пол. В маленькой нише на стене горит свеча. Уже вторая. Рядом есть еще одна впрок. Такая вот странная забота. Создается впечатление, что кто-то подготовил эту каморку для меня заранее.

Мне холодно. Невыносимо холодно. А я не могу ничего с этим поделать. Не могу создать даже простейшего заклинания. Через эти проклятые кандалы. Могу только бродить как зверь в клетке. Прыгая и приплясывая, чтобы разогнать кровь по телу и согреться.

А еще могу думать, хоть это и дается мне гораздо труднее, чем обычно. У меня нет никакого сомнения, что из замка меня похитил кто-то, кто владеет стихией разума. Об этом свидетельствуют и мои провалы в памяти, и то, что это похищение вообще состоялось. Меня ведь охраняли. Хорошо охраняли. В замке была куча людей, охрана, много воинов. Да и сама я далеко не беспомощна. Просто так точно бы никому не сдалась. Но вот сижу в каменном мешке без каких-либо следов борьбы на теле. Как будто меня просто взяли и привезли сюда.

Тогда вопрос — кто это сделал? Рагна? Ульфрик? Но Янгмар ведь поехал их искать. Вряд ли бы разминулся после того ритуала. Разве что они разделились.

Однако я почему-то знаю, что это не они. Возможно, стертая память что-то такое подсказывает. Впрочем, кажется, быть в неизвестности мне недолго осталось. Потому что за дверцей слышно чьи-то шаги. Слышен звон металла. А затем в замке проворачивается ключ. Дверца открывается.

— Вылезай, — слышу резкий приказ. Этот голос… очень знакомый голос. Неужели?

— Маргрета? — спрашиваю ошеломленно.

Ответа никакого не получаю. Секунды проходят, и я понимаю, что придется всё-таки лезть. Ставя себя в крайне уязвимое положение. Стоит только высунуть голову, и делайте со мной, что хотите. Это очень сильно беспокоит. Но и сидеть здесь дальше не вариант. Еще немного и я окоченею до смерти. Да и разобраться нужно в конце концов, что происходит и зачем я здесь.

Поэтому присаживаюсь на корточки и осторожно выглядываю наружу. Вижу чью-то юбку на расстоянии метров трех от дверцы.

— Я думала, ты храбрее. Янгмар так тобой восхищается, что аж воротит, — фыркает… действительно Маргрета.

Кроме нее там, кажется, никого нет. Я ничего не чувствую. Ее эмоций тоже. Вероятно мой дар наручники также блокируют.

Приходится рискнуть.

Лезть на четвереньках со скованными руками и в юбке еще то удовольствие. Особенно когда при этом еще и пытаешься одеяло на себе удержать.

Кое-как выбравшись из каменного мешка, я быстро поднимаюсь на ноги. Оглядываюсь вокруг. Мы в небольшой комнате, которая ненамного больше моей камеры. Тоже без окон. Однако здесь вроде бы теплее. Свечей больше горит. Даже какая-то мебель имеется. А еще камин, возле которого стоит металлическая кочерга. И действительно никого нет кроме нас с Маргретой, которая снова с любопытством меня изучает.

− Так это ты ведьма? — смотрю на нее.

— Я гораздо больше, чем просто ведьма, — усмехается она. Подтягивает к себе грубо сколоченный стул и грациозно садится. Невозмутимая, как всегда.

− О, так ты еще и темная? — делаю вывод. — А как Праматерь это воспринимает? Сомневаюсь, что ей такое нравится. Верховная жрица, сознательно и намеренно нарушающая ее главный запрет, разрушая магическое равновесие нашего мира.

— Столько патетики, — вздыхает Маргрета с таким видом, словно я сказала что-то очень наивное. — Не знаю, что там богиня себе думает, со мной она никогда не разговаривала. Не уверена даже, что верю в эти басни, будто она лично может вмешиваться в жизнь своих детей, посылать видения или еще как-то общаться. Скорее всего, ей всё равно.

От такого ответа у меня даже челюсть отвисает. Она серьезно?

— А как же ты жрицей стала, если не она тебя избрала?

— Жрицей я стала, потому что сама так решила. Сама заставила родителей отдать меня в храм. А потом убедила Верховную, что лучшей преемницы, чем я, у нее и быть не может. Это