Томас зябко передернул плечами и обрадовался этомунепроизвольному движению. Рука наконец стиснула рукоять бесполезного меча. Онсказал зло:

— Раньше этой гадости не было!

— Было, — сказал Олег равнодушно. — Ещесколько. Какие только чудища не бродили... Но, правда, когда пришли самыестрашные чудища, они все это быстро перебили. А с чего это вдруг началовылезать — не пойму. Не к добру.

— Языческие суеверия, — сказал Томасстрого. — К добру или к худу — решает только сам человек, а не судьба илифатум, как у язычников. Господь дал нам свободу воли!

Далеко впереди между темными деревьями блеснул свет. Конивзбодрились, Томас перевел дыхание, но на всякий случай проверил, на месте лирукоять меча, успеет ли закрыться щитом, есть там впереди нечто опасное...

Деревья нехотя уходили в стороны, земля легонько опускается,а там, почти вровень с берегами, несет массу вод широкая и довольно быстраярека. Кони сами прибавили шагу, а когда вышли из леса, солнечный свет озарилземлю, сразу согрел головы и плечи. От влажной одежды пошел пар.

Речной песок скрипел под копытами, кони спустились кпрозрачной воде и жадно опустили морды. Томас, холодея всем телом, смотрелвперед и не верил глазам.

Река блестит под солнцем, но только до середины: словнокто-то провел вдоль русла черту, за нею та половинка реки то ли течет в ночи,то ли там не вода вовсе...

Олег пробормотал что-то злое, с дальнего берега в водусползают потоки отвратительной черной грязи.

— Это что же, — спросил Томас тупо, — непонимаю... Там Адово Урочище... или как?

Олег долго всматривался в противоположный берег. Сползающаяв воду грязь влажно блестит, словно спины гигантских слизней. Вся масса походитна густой тележный деготь, что отвратительными толстыми пиявками сползает исползает в такую же густую и отвратительную воду. Несильное течениеподхватывает черноту и тащит вниз, не давая перебраться на этот берег.

— Или как, — ответил Олег сумрачно. — Дажеили где... Вот так и верь слухам.

— Но где же огненные твари? — спросилТомас. — Как же так?

— Разочарован? — спросил Олег. — Я тоже. Нучто за народ, никто не знает, а придумывают, придумывают... Или чтобы жизньбыла веселее?

Кони неотрывно пили воду жадно, наслаждаясь ее чистотой ипрохладой, потом начали изредка вскидывать головы и поглядывать на тот берег,однако чистая прохладная вода манит, и они снова припадали мягкими замшевымигубами к чистым струям.

Томас привстал в седле и огляделся.

— Может быть, — спросил он в великомнедоумении, — не туда едем? Адво Урочище в другой стороне?

Олег посоветовал:

— Взгляни на карту.

Томас послушно вытащил туго свернутую в трубочку карту, лицоомрачилось, а когда свернул и сунул обратно, уголки рта тоскливо опустились.

— Адово Урочище на том берегу. Сколько до него миль —не указано, но, судя по размерам здешних феодов, не так уж и далеко.

Олег оглянулся на залитый солнцем берег, деревья взаболоченном лесу.

— Думаю, — сказал он равнодушно, — эти землитоже можешь свободно присоединить к своим.

— Но это же...

Томас осекся. Олег кивнул.

— Вот-вот. Герцога мы отправили на тот свет, как и егородню. К тому же, когда станет известно, чем он занимался, церковь егопроклянет, а король отвернется. Так что земель у тебя будет немало. Если,конечно...

Томас нахмурился, рука его поднялась, чтобы опуститьзабрало, но удержался и пустил коня вперед. Легкие чистые брызги взлетели помелководью, быстрые рыбки брызнули в стороны, как осколки блестящего кремня,потом конь погрузился по грудь и пошел уже медленно, насторожив уши и тревожнопофыркивая.

На середине реки Олег остановил коня. Томас оглянулся назалитый солнцем берег, рыбки хватают проворных водомерок, а самые резвыеподпрыгивают и стараются ухватить пролетающих над самой водой комаров, стрекоз,всяких крылатых мошек. Некоторые ухитряются хватать присевших отдохнуть наторчашие из воды травинки опасно близко к воде жучков, личинок.

А берег, к которому приближаются, покатый и блестящий, залиттолстым слоем черной слизи. Сильный запах гниения коснулся ноздрей Томаса. Оноглянулся на невозмутимое лицо калики, тот смотрит прямо перед собой, нонеизвестно, видит ли то же самое, что и Томас. Запах отвратительный и, похоже,останется с ними еще долго.

Интересно, сталкивался ли Олег с подобным, мелькнула мысль.Вдруг да знает, что делать, чего опасаться в первую очередь, чем можнопренебречь...

— Такое вижу впервые, — проговорил он как можноболее небрежным голосом.

Олег буркнул:

— Все когда-то видится впервые.

— Да, — согласился Томас, — но ведь тыпоскитался намного больше меня!

— А что толку, — ответил Олег равнодушно. —Это потом, наскитавшись, вдруг понимаешь, скитания нужны только дуракам. Умномузачем? Он, и не сходя с места, в состоянии объять вселенную.

Томас удивился.

— Это как?

— Мыслью, — ответил Олег насмешливо. — Этотакое свойство человека, рыцарям не всегда доступное... или малодоступное,однако же порой весьма полезное...

Кони с большой неохотой взобрались на берег. Томас перевелдыхание, только кони гуннов могут без дрожи опускать копыта в эту зловоннуюгрязь, других бы ни за что не заставил даже перебраться через реку. Впередираскинулось исполинское болото, темное небо нависает над ним, покрытое грязнымичерными тучами.

Он оглянулся в испуге: на той стороне реки светит яркоесолнце, а здесь мрачный сумрак, как будто наступил вечер, тоскливыйбезрадостный вечер. Воздух прохладнее, сырой, даже промозглый. Олег держится вседле ровный, как будто привязан к невидимому столбу, что не дает горбиться, аесли даже он едет с достоинством, то рыцарь тем более должен по меньшей мерепрезирать эту грязь. И неважно, сколько ее, какие твари в ней кишат, какихдемонов способна изрыгнуть и какие пузыри впереди вздуваются.

Болото ровное, черное, словно залитое земляной смолой,кое-где торчат такие же черные стебли, блестят от сырости и вроде бы слизи,Томас старательно присматривался, но так и не определил ни осоку, ни камыш, нидругие знакомые болотные растения. Язва изменяет живое на такое вот, развеживое сможет расти в такой... в таком?

Кони вздрагивали, но поводья держат крепкие руки, и бедныеживотные покорно двигались вперед. Везде черная жидкая грязь, поглотившая травуи кустарники, а отдельные деревья, не давшие себя проглотить, превратились вужасные создания.

Томас видел во время похода, как на берег теплого морявыбрасывает тысячи медуз и массу сорванных подводным штормом страшноватыхрастений: сизых, жутких, отвратительных, так вот сейчас деревья напоминают этихобитателей морского дна, облепленных издохшими медузами.