На нем тоже был Аленин шелковый халатик – ещеодин, зеленый. Цвет безумно подходил к янтарным глазам и русым волосамАлександра, но дамский халатик был чрезвычайно легонький и коротенький.Практически ничего не скрывающий.

Алена повела глазами вниз – и почувствовала,что ее щеки начинают гореть.

– Почему? – снова спросил Александр.

– Что?

– Ну, ты пишешь: «Отчаянно, безнадежно,катастрофически несчастна» . Почему?!

Алена сердито закрыла документ.

– Знаешь, я терпеть не могу, когдаподглядывают в то, что я пишу, – пробормотала она, втихомолку молясь,чтобы Александр не задал этот вопрос в третий раз.

– Ну, таковы законы человеческойпсихики, – авторитетно пояснил профессионал. – Неодолимо желаниепосмотреть через плечо читающему или пишущему человеку.

– Дурная привычка.

– Дурная, – покладисто согласилсяон. – Трудно преодолимая. Преодолеть ее можно только вдвоем...

– Как? – спросила она, все еще глядяна его халатик и слабо соображая, что говорит.

– Не знаешь? – Он рывком поднялАлену со стула. – В самом деле не знаешь?

Шелк послушно сполз с плеч. Синее, зеленоесмешалось на полу. На этом подобии постели лежать было гораздо приятней, чем надорогом, красивом, но довольно жестком ковре.

– Ты... ты, ты... – выдыхала она вполузабытьи.

– Что я, ну что? – бормоталАлександр, касаясь прохладного плеча Алены раскаленными губами. Его пальцымедленно бродили по ее обнаженному телу, заставляя сердце замирать.

– Ты...

– Она все еще несчастна? – спросилбесподобный психолог спустя некоторое время. – Отчаянно, безнадежно,катастрофически? Или ей малость полегчало?

Чтобы не засмеяться прямо в его целующий рот,Алена чуть повернула голову. Словно по заказу, взгляд уткнулся в лежащую настуле коробку от видеокассеты. Все тот же «Адвокат дьявола»!

Тщеславие – мой любимый грех?..

Какая чепуха!

Любимый грех – вот он!

***

В эту самую минуту около первой платформынижегородского вокзала остановился проходящий фирменный поезд «Енисей»сообщением Москва—Красноярск. Все пассажиры спали; лишь несколько человек сошлина платформу и, пройдя через пустое и сонное здание вокзала, где вполнакаласветила огромная, нелепо смотрящаяся в таком месте, прекрасная люстра, похожаяна опрокинутый желтый цветок, заспешили к занесенным снегом такси.

Среди них был высокий человек в длинном пальтои черной фуражке, делавшей его несколько похожим на офицера вермахта. В рукахон держал пышный, тщательно закутанный в несколько бумажных слоев сверток. Ноэто был не просто сверток, а букет настоящих, чудесных, розовых роз, которые онвез из самой Болгарии. Розы отлично выдержали перелет София—Москва, да и впоезде держались стойко. И все же чем скорей их поставишь в воду с несколькимитаблетками аспирина, тем лучше.

Михаил Ярушкин опередил других пассажиров ипервым сел в ближайшее такси. Водитель торопливо смел снег с ветрового стекла июркнул в салон:

– Куда едем?

– К Оперному театру, пожалуйста.

– Сто рублей.

– Да перестаньте. От силы семьдесят.Здесь ехать всего ничего.

– А в честь праздничка восемьдесят?

– В честь праздничка бог подаст.

– Ну, семьдесят так семьдесят! –вздохнул таксист, поняв, что этот пассажир из непреклонных. Такие небосьникогда не идут на уступки и ни в чем не раскаиваются.

На самом деле он ошибался. Ведь осознал жеМихаил в далекой и теплой Софии, что начудесил чего-то совершенно несуразногопо отношению к своей жене. Поступил с ней необъяснимо жестоко. Словно бы его подтолкнулик этому поступку некие неведомые силы, навели на него некие чары... Но теперьвсе прошло. Наваждение рассеялось! И он прервал поездку, ринулся в Нижний, дажене задержавшись в Москве, даже не заехав в свою квартиру. Прямиком из аэропортана вокзал – и сюда, первым же проходящим поездом. Все для того, чтобы поскореезасыпать любимую женщину розами.

Небеса, которые мы слезно молим об исполнениинаших заветных желаний, смеются от души, отвечая на эти мольбы!