События в те дни развертывались так стремительно, что не удалось даже похоронить наших боевых товарищей. Так они и остались навсегда в Яблоневой балке, незаметные рядовые бойцы Красной армии, погибшие, но выполнившие боевое задание…

Рассказала мне в тот вечер Разумеева и о своей хорошей подруге Шуре Шешенья.

— До войны она работала в детском доме. Когда стало известно, что военкомат вызвал нескольких девушек-комсомолок, заявивших о своем желании вступить в ряды Красной армии, Александра Ивановна Шешенья тут же пошла к директору детского дома и заявила, что и она хочет уйти на фронт.

И этот день наступил. В конце апреля 1942 года вместе с пятью другими девушками-комсомолками Шура, уже кандидат в члены партии, отправилась в военкомат.

Все было оформлено в один день, и 2 мая девушек провожали в армию. После месяца учебы на курсах телефонистов в Астрахани Шура прибыла в отдельную роту связи 115-го укрепленного района и стала работать на коммутаторе. Это было в июле 1942 года на Дону. С тех пор никогда, даже при самых тяжелых обстоятельствах, она не покидала своего поста.

13 сентября 1942 года на Мамаевом кургане была установлена связь между командованием укрепленного района и генералом Пожарским. В этот день здесь не было ни минуты затишья. Все время бушевал огонь артиллерии и минометов. Конечно, наладить бесперебойную связь было трудно, но ее все же поддерживали.

К трем часам дня на узле связи не осталось ни одного линейщика: все были на линии.

И когда уже некому было идти на линию, чтобы восстановить прерванную связь, Шура сказала командиру роты связи:

— Разрешите мне пойти, на коммутаторе без меня обойдутся.

— Огонь такой, что вы даже не сможете добраться до места разрыва линии.

— Смогу, товарищ лейтенант, вы только разрешите, — настаивала Шура.

Командир роты согласился, и Шура, ущипнув девушку, которая осталась на коммутаторе (это в знак прощания), выскользнула из блиндажа.

Шура несколько раз включалась в линию, и те немногие, кто был в этот день на Мамаевом кургане и остался жив, помнят, как в полдень 14 сентября связь снова оборвалась, и они больше уже не слышали голоса Шуры…

Я часто вспоминаю, в каких условиях жили и работали наши связистки. Для них в сражающемся городе никто блиндажей и укрытий не строил, они сами, каждая для себя или вместе, коллективно, рыли в земле щели, слегка перекрывали их сверху тем, что попадало под руку, и в таких щелях ютились месяцами. Они часто и засыпали там, где работали.

В октябре, когда противник разрушил все штабные блиндажи, условия для женщин на правом берегу стали еще более тяжелыми. Они работали в душных и тесных укрытиях, отдыхали под открытым небом и месяцами не знали, что такое горячая вода.

…В дивизии Батюка служила Тамара Шмакова. Я знал ее лично, она прославилась тем, что выносила тяжелораненых с передовой, когда, казалось, нельзя было руку поднять над землей. Ползком приблизившись к раненому, Тамара, лежа рядом с ним, делала перевязку. Определив степень ранения, она решала, что с ним делать. Если тяжелораненого нельзя было оставить на поле боя, Тамара, собрав все силы, на спине тащила человека, часто в полтора-два раза тяжелее ее самой. А когда раненого нельзя было поднять, Тамара расстилала плащ-палатку, накатывала на нее раненого и тоже ползком тянула за собой тяжелую ношу.

Немало жизней спасла Тамара Шмакова. Многие оставшиеся в живых должны благодарить ее за спасение. А бывало, что убереженные от смерти бойцы даже не могли узнать имя этой девушки. Сейчас она работает в Курганской области врачом.

И таких героинь, как Тамара, в 62-й армии было немало. В списках награжденных по частям 62-й армии числится свыше тысячи женщин. Среди них: Мария Ульянова, которая с начала и до конца обороны находилась в «доме сержанта Павлова»; Валя Пахомова, вынесшая с поля боя более ста раненых; Надя Жарких, награжденная орденом Красного Знамени; врач Мария Вельямидова, перевязавшая под огнем на передовой позиции не одну сотню бойцов и командиров, и многие другие. А разве не героиня Люба Нестеренко, которая, оказавшись в осажденном гарнизоне старшего лейтенанта Драгана, сделала перевязки десяткам раненых гвардейцев и, истекая кровью, умерла с бинтом в руках возле раненого?

Во второй половине октября положение в городе осложнилось, расстояние между передовой и Волгой настолько сократилось, что Военный совет армии вынужден был некоторые части и учреждения перевести на левый берег, чтобы не иметь напрасных жертв. В первую очередь решено было отправить на левый берег женщин. Командирам и начальникам было приказано предложить бойцам-женщинам временно отправиться на левый берег, чтобы там отдохнуть и через несколько дней вернуться к нам.

Это решение Военный совет принял 17 октября, а утром 18-го ко мне явилась делегация от женщин-связисток. Делегацию возглавляла Валя Токарева, уроженка города Камышина. Она поставила вопрос, как говорят, ребром.

— Товарищ командующий, почему вы выпроваживаете нас из города? Мы хотим вместе со всеми умереть или победить заклятого врага. Зачем вы делаете разницу между женщинами и мужчинами? Разве мы хуже их справляемся с работой? Как хотите, по мы не поедем за Волгу.

Так как разговор этот происходил 18 октября, в день, когда мы переходили на новый командный пункт, я сказал им, что на новом командном пункте мы не сможем полностью развернуть все средства связи, что обстановка заставляет нас перейти на управление другими, более легкими видами связи, на переносные рации и что только это заставляет меня отправить их на левый берег, пока не будут подготовлены рабочие места для тяжелых средств связи.

Делегация женщин согласилась выполнить указание Военного совета, но потребовала, чтобы я дал честное слово, что, как только будут созданы условия, необходимые для работы, мы переправим их обратно на правый берег.

Они переправились за Волгу 18 октября, а начиная с 20 октября, лишь только Крылов, Гуров или я соединялись по телефону с левым берегом, связистки не давали нам покоя. «Мы уже отдохнули, — говорили они, — когда вы снова возьмете нас в город?» или: «Товарищ командующий, когда вы сдержите свое слово?..». Слово свое мы сдержали. В конце октября их вместе со средствами связи перевезли в подготовленные блиндажи.

…Я вспоминаю особо отличившихся разведчиц-женщин Сталинграда Марию Вединееву, Лизу Горелову, Марию Моторину и других, которым не один раз приходилось проникать через завалы и подвалы, через овраги и водосточные трубы, чтобы пройти переднюю линию фронта и попасть в тыл противнику…

Разумеется, читатель вправе спросить: почему автор этой книги, рассказывая об обороне Сталинграда, будто забывает о соседних армиях справа и слева? Нет, я помню и никогда не забуду героических усилий войск 64-й армии, которые под командованием мужественного генерала Михаила Степановича Шумилова обороняли южную часть города и проявили отменную стойкость при отражении яростных атак захватчиков и тем самым вынуждали гитлеровских генералов держать перед Бекетовкой и Лысой горой полки и дивизии, предназначенные для штурма центра города.