Конечно, это было более чем нечестно. Она хотела наказать себя, не думая ни об Эллионте, ни о ком другом. Она почти осознавала это, но затуманенный горем разум отказывался подчиняться голосу рассудка.

— Пожалуйста…

* * *

Её разбудил аромат свежесваренного кофе: благородный, густой, бархатистый. Открыв глаза, Сол не сразу сообразила, где она. События вчерашнего дня вспоминались с трудом, память словно превратилась в густую студенистую массу, наслоив отдельные моменты друг на друга, а затем склеив их в один безумный стоп-кадр.

Это не орбитальная станция. Ах, да, они же вчера вроде бы спустились на Феррум… Но и на её квартиру это не похоже: у неё потолки светлее и кровать не такая широкая. Да и окно с другой стороны.

Понимание того, где она находится, нахлынуло одновременно с появившимся на пороге комнаты Эллионтом с чашкой горячего кофе.

— Держи, — он протянул ей чашку. На мгновение их взгляды встретились, и Сол, отчаянно покраснев, опустила глаза, уставившись на тонкую кофейную пенку.

То, как она вела себя сегодня ночью, было невозможно вспоминать без стыда.

— Успокойся, ничего не было, — бросил Эллионт, заметив её смущение.

Сол набрала воздуху в грудь, но не озвученный вопрос, который она так и не смогла сформулировать более-менее пристойно, застрял в горле. Впрочем, Эллионт на её вопрос уже ответил.

— Правда? — пролепетала она, отчаянно мечтая провалиться сквозь землю — желательно сию же секунду.

— Ты что, совсем ничего не помнишь? — поразился Эллионт.

Она отрицательно мотнула головой.

— По-твоему, я такой мерзавец, что не упустил бы случая воспользоваться ситуацией? — он поднял брови. — Хорошенького же ты, оказывается, обо мне мнения!

Сол сидела, не зная, куда деваться от стеснения и стыда. Чтобы хоть как-то сгладить неловкость, она поднесла чашку к губам и сделала глоток, но поперхнулась и закашлялась.

— Мы друзья, а с друзьями так не поступают, — миролюбиво добавил Эллионт. — Если бы я… — он запнулся. Нахмурился, сжал кулаки. — Я бы себе этого не простил.

— Я должна… — откашлявшись, начала Сол, но Эллионт не дал ей договорить.

— Ничего ты не должна, — отрезал он. — После того, через что тебе пришлось пройти, ты имела полное право на любые эмоции!

— Извини…

Эллионт подошёл, сел рядом и мягко высвободив чашку кофе из её рук, аккуратно обнял её — совсем по-братски, без малейшего намёка на чувственность.

— Ты сильная. Ты справишься, — шепнул он. — Всё будет хорошо, веришь?

Никогда ещё сказанные другом слова не звучали так искусственно-фальшиво, и никогда прежде ей так сильно не хотелось поверить в эту красивую и сладкую ложь.

— Угу, — утвердительно промычала она в ответ.

Эллионт прав. Если прошлое не изменить, значит, нужно принять его как данность и перевернуть страницу — на чистый лист.

— Я, кстати, просмотрел новости, пока ты спала, — он сменил тему. — Про твой «Волантификум» — только одна заметка, пара сухих строк, и всё.

— И что там? — Сол напряжённо затаила дыхание.

— Да ничего, — пожал плечами Эллионт. — Написано, несчастный случай, коллапсировавшая звезда… Вот, гляди, — он потянулся за планшетом. — «Гибель пассажирского корабля в звёздном скоплении Тигра-Бабочки — роковое стечение обстоятельств, приведшее к трагической случайности»… бла-бла… соболезнования… Твоё имя тут даже не упоминается.

Сол прерывисто вздохнула.

— А из-за чего звезда может так себя повести? — тихо спросила она. — Это ведь стабильная звезда была. Все звёзды в непосредственной близости к засёленным планетам хорошо изучены и признаны не представляющими угрозы.

Эллионт ответил не сразу. Некоторое время он пристально вглядывался Сол в глаза, словно желая удостовериться, что её эмоциональное состояние пришло в норму.

— Я размышлял на эту тему, — издалека начал он. — И скажу честно: я не знаю. Вселенная не изучена до конца, далеко не все взаимодействия энергии и материи объяснены наукой и описаны формулами. Я могу лишь высказать гипотезу, что в данной точке пространства произошла концентрация тёмной материи, превысившая критический уровень. Но предполагать подобное, не имея никаких данных, кроме статьи в «Ежедневном вестнике», — всё равно что гадать на кофейной гуще.

Сол невесело хмыкнула. Тёмная материя, будь она неладна!

— Послушай меня, не забивай себе этим голову, — посоветовал Эллионт. — Давай-ка лучше махнём куда-нибудь, прямо сейчас, а? Тебе надо развеяться.

— На Фриз? — Сол криво улыбнулась.

— А хоть бы и на Фриз, почему бы и да. Что скажешь?

Внезапно Сол осознала, что на ней, кроме одеяла, ничего нет. В прямом смысле.

— Эллионт, а куда ты дел… гм… — она сконфуженно огляделась в поисках одежды.

— В обработку отдал. Ты же сама говорила, что попала под облучение. Сейчас.

Он вернулся через пару секунд, держа в руках майку-поло и один из своих комбинезонов.

— Рукава закатаешь… — Эллионт критически прищурился. — И штанины подвернёшь.

Предложение слетать на Фриз было заманчивым, но Сол хотелось побыть одной, там, где её не побеспокоят, где её никто станет искать. Там, где она сможет побыть собой.

Ей удалось сбежать от Эллионта в терминале космопорта, — его катер, Корвус стоял на зарядке в противоположном конце Станции, и Сол воспользовалась случаем, чтобы улизнуть.

Вольтурис воспринял её появление с неожиданным энтузиазмом.

— С возвращением, Сол, — приветливо скрипнул он.

Сол нехотя улыбнулась.

— Привет.

Она порой забывает, что Вольтурис — искусственный интеллект и мыслит строго в рамках алгоритмов, заложенных в его нейросеть.

— Куда на этот раз?

Сол взялась за штурвал. И молча представила Йорфс.

Ей сейчас нужно было именно это — общество людей, чьё мировоззрение максимально далеко от её собственного, людей, которые не смогут её понять — но и не будут даже пытаться сделать это. Абстрактные, обезличенные люди, среда, где она будет чужой среди чужих.

Уже на подлёте к Йорфсу Сол почувствовала неладное. Это было именно предчувствие: на самой грани между осознанным и запредельным.

Нет, издалека планета выглядела точно такой же, как всегда, и беспилотники Альта были на месте: исправно кружили по своим орбитам, ни на йоту не отклоняясь от курса.

Сол сделала виток, примеряясь к выбранной траектории, настраиваясь на посадку.

Что-то явно не так.

Понимание пришло так же внезапно, как и последовавший за ним цепенящий страх.

Слишком темно.

«Вольтурис, дай изображение».

Сол закрыла глаза, предоставив кораблю сканировать поверхность планеты. Ладони слегка покалывало от токов высокой частоты — бортовой компьютер сейчас прокачивал через неё гигабайты информации, складывая из отдельных фрагментов, как из кусочков мозаики цельную картину.

Тьма.

Перенаселённый Йорфс всегда был ярко освещён; та сторона планеты, где господствовала ночь, обычно сверкала мириадами огней: города и посёлки, оживлённые магистрали, летательные аппараты в небе, суда в морях… Бесчисленное множество ярких точек в океане кромешной свинцово-чёрной тьмы, —