Она прикоснулась кончиками пальцев к подбородку; этот жест означал несогласие и отвращение к его словам. Фараатаа не позволил себе отреагировать на него раздражением.

– Когда они пришли, – сказала Данипьюр, – их было совсем мало. Теперь же их много, а сообщение Маджипура с другими мирами стало совсем незначительным. Неужели ты не понимаешь, сколько времени потребуется, чтобы вывезти с планеты двадцать миллиардов жителей? Я думаю, мы никогда не сможем от них избавиться – они будут плодиться быстрее, чем грузиться на корабли.

– В таком случае, пусть остаются здесь, а мы продолжим войну против них. Они будут убивать друг друга из-за еды, и через некоторое время еда закончится, оставшиеся люди умрут от голода, и их города превратятся в обиталище призраков. И мы покончим с ними навсегда.

Снова кончики пальцев прикоснулись к подбородку.

– Двадцать миллиардов трупов? Фараатаа, Фараатаа, будь реалистом! Хотя бы представь себе, что это значит. В одной Ни-мойе намного больше народу, чем в Пьюрифайне, а сколько еще других городов? Подумай, какая поднимется вонь! Подумай, сколько болезней начнется из-за разложения такого количества плоти!

– Если они вымрут от голода, плоти останется немного. Даже разлагаться будет нечему.

– Фараатаа, ты так игриво рассуждаешь об этом…

– Разве? Ну, ладно, пусть игриво. На свой игривый манер я сокрушил угнетателя, под пятой которого мы корчились четырнадцать тысяч лет. Я игриво загнал их в хаос. Я игриво…

– Фараатаа!

– Данипьюр, я уже достиг очень многого – на свой игривый манер. И не только без помощи с твоей стороны, но в условиях твоего постоянного противодействия. И теперь…

– Выслушай меня, Фараатаа! Да, ты высвободил могучие силы и нанес неизменяющимся такой удар, какого я даже представить себе не могла. Но теперь пора остановиться и подумать о последствиях того, что ты сделал.

– Я уже все обдумал, – ответил он. – Мы вернем себе наш мир.

– Возможно. Но какой ценой! Ты обрушил на их земли разные болезни и вредителей – но удастся ли так же легко остановить этот мор? Ты вывел разных чудовищ и выпустил их на волю. А теперь ты намерен завалить мир миллиардами разлагающихся трупов. Или ты, Фараатаа, считаешь, что спасти мир и уничтожить его – одно и то же?

– Болезни исчезнут вместе с зараженными растениями, которые по большей части бесполезны для нас. Новых животных выведено немного, а мир велик. К тому же ученые заверили меня, что монстры не способны к размножению, и мы избавимся от них вскоре после того, как они выполнят свою задачу. И в отличие от тебя я не очень-то боюсь разлагающихся трупов. Стервятники нажрутся досыта, а из оставшихся гор костей мы построим храмы. Победа за нами, Данипьюр. Мы вернем себе наш мир.

– Ты слишком самоуверен. Они еще не начали отбиваться – но что будет, когда начнут? Фараатаа, что, если они нанесут ответный удар? Я прошу тебя, Фараатаа, вспомни, что сделал с нами лорд Стиамот.

– Лорду Стиамоту для полной победы понадобилось тридцать лет.

– Да, – согласилась Данипьюр, – но и армии у него были малочисленные. А сейчас неизменяющихся в десятки, в сотни раз больше, чем нас.

– Но теперь мы владеем искусством насылать на них мор и чудовищ; во времена лорда Стиамота мы такого не умели. И их численное превосходство обратится против них же, когда закончатся запасы еды. Да они не тридцать лет – тридцать дней не смогут воевать против нас, когда голод раздирает их цивилизацию на части!

– Голодные воины могут сражаться гораздо яростнее раскормленных.

Фараатаа засмеялся.

– Воины? Какие воины? Данипьюр, ты говоришь глупости. Они сделались совсем мягкотелыми.

– Во времена лорда Стиамота…

– Лорд Стиамот жил восемь тысяч лет назад. Все прошедшее время жизнь давалась им очень легко, и они превратились в расу трусливых недоумков. А самый большой недоумок это их лорд Валентин, блаженный дурачок, категорически не приемлющий насилия. Неужели мы должны бояться короля, у которого не хватает духу убивать врагов?

– Согласна, его бояться нечего. Но мы можем использовать его, Фараатаа. Именно это я и намерена делать.

– Каким образом?

– Ты же знаешь, что он спит и видит, как бы договориться с нами.

– Я знаю, – сказал Фараатаа, – что он явился в Пьюрифайн с глупой надеждой вступить в переговоры с тобою и что ты мудро избежала встречи с ним.

– Да, он приходил мириться. Да, я уклонилась от встречи. Мне необходимо было больше узнать о твоих намерениях, перед тем как торговаться с ним.

– Теперь ты знаешь мои намерения.

– Да, теперь знаю. И прошу тебя приостановить распространение болезней и поддержать меня, когда я буду встречаться с короналем. Твои действия препятствуют достижению моих целей.

– Каковы же твои цели?

– Лорд Валентин не похож на других короналей, которых я знала. Он действительно, как ты выразился, блаженный дурачок, не способный убивать. Отвращение к войне делает его податливым и управляемым. Я хочу добиться от него таких уступок, каких не дал бы нам ни один предыдущий корональ. Права снова поселиться в Алханроэле, возвращения нам священного города Велализира, голоса в правительстве, в общем, полного политического равенства в структуре жизни Маджипура.

– Куда лучше полностью уничтожить всю эту структуру и жить где нам заблагорассудится, не спрашивая ни у кого разрешения.

– Но нельзя же не понимать, что это невозможно. Ты не сможешь ни выслать с планеты двадцать миллиардов народу, ни истребить их. А вот что нам действительно по силам, так это заключить с ними мир. Пойми, Фараатаа, что Валентин – это возможность для нас достичь мира.

– Мир! Какое дурацкое, лживое слово! Мир! О нет, Данипьюр, я не хочу мира. Мне нужен не мир, а победа. И победа будет за нами.

– Победа, к которой ты стремишься, погубит всех нас, – возразила Данипьюр.

– Ничего подобного. А вот я считаю, что твои переговоры с короналем ничего не дадут. Если он пойдет на те уступки, которых ты собираешься просить, собственные принцы и герцоги свергнут его и поставят кого-нибудь безжалостного, и что тогда? Нет, Данипьюр, я должен продолжать войну до тех пор, пока в нашем мире не останется ни одного неизменяющегося. Все остальное будет означать продолжение рабства.

– Я запрещаю.

– Запрещаешь?

– Я Данипьюр.

– Совершенно верно. Но что из того? Я – Явленный король, о котором говорило пророчество. Как же ты можешь что-то запрещать мне? Неизменяющиеся трепещут передо мною. Я уничтожу их, Данипьюр. И если ты встанешь на моем пути, уничтожу и тебя. – Он поднялся и взмахом руки опрокинул нетронутый кубок с вином, разлив его содержимое по столу. Уже в дверях он обернулся, на мгновение принял облик, именуемый Рекой, означающий презрение и непокорность, и вернулся к своему основному облику. – Война будет продолжаться, – сказал он. – Пока что я разрешаю тебе исполнять прежние обязанности, но предупреждаю: не пытайся предать меня и вступить в связь с врагами. Что касается блаженного лорда Валентина, его жизнь нужна мне. Его кровь омоет Скрижали богов в день нового освящения Велализира. Веди себя разумно, Данипьюр. А не то и с тобой будет то же самое.