Этот отрывок Дьюарт перечитал несколько раз; он явно скрывал в себе тайный смысл, но какой, было пока не ясно. В обычных обстоятельствах эти намеки можно было бы и пропустить, если бы не упоминание здесь имени «Ричарда то ли Беллингэма, то ли Боллинхена», в коем напрашивалась параллель с Ричардом Биллингтоном. К сожалению, как ни ломал себе голову Дьюарт, он так и не смог найти разгадку. Оставалось лишь предположить, что упомянутый преподобным Уордом Филлипсом «Ричард Беллингэм» является все тем же Ричардом Биллингтоном, который вовсе не был сожран тварью, сошедшей с Небес, как утверждали некоторые суеверные люди, а остался жив и просто забрался в глухие леса в районе Даксбери, чтобы там творить свои темные дела; после этого, очевидно желая продолжить свой род, он сошелся с какой-то нечистью, и одним из потомков его стала жуткая тварь, о которой писал священник. Отродье Гудвайф Дотен появилось на свет спустя столетие после пресловутой охоты на ведьм, хотя, вероятно, и в те времена подобные истории еще влияли на умы суеверных людей, в том числе священников, обитавших в районе Даксбери и Нью-Даннича, ныне известного как Данвич.

Взволнованный и полный решимости продолжать расследование, Дьюарт добрался до постели и сразу провалился в глубокий сон. Всю ночь ему снились странные существа, похожие на змей и летучих мышей.

В целом же ночь он провел довольно спокойно и проснулся только один раз, когда ему почудилось, что кто-то за ним наблюдает; решив не придавать значения всяким глупостям, он снова уснул.

Утром, посвежевший и отдохнувший, Эмброуз Дьюарт отправился на поиски новых источников информации о своем предке Элайдже. Он поехал в Аркхем, который не раз сравнивал про себя с небольшими европейскими городами; Аркхем нравился ему своими домиками с мансардными крышами, полукруглыми наддверными окнами и тенистыми дорожками, проложенными по берегу Мискатоника от укромных городских улочек до заброшенных дворов пригородных усадеб. Свои поиски он начал с библиотеки Мискатоникского университета, где получил тщательно хранимые подборки аркхемских «Эдвертайзера» и «Газетт» столетней давности.

Утро выдалось солнечным и ясным, и времени у Дьюарта было хоть отбавляй. Надо сказать, что во многих отношениях он был типичным «волынщиком» и, с величайшим рвением принимаясь за каждое новое исследование, редко какое из них доводил до логического конца. Сейчас, устроившись в хорошо освещенном уголке за небольшим столом, он принялся внимательно просматривать газеты времен своего прапрапрадедушки, в которых была уйма разных интересных вещей; несколько раз он даже забывал о цели своих поисков. Он просмотрел выпуски за несколько месяцев, когда внезапно наткнулся на имя своего предка, и то по чистой случайности, когда принялся читать не колонки новостей, а переписку читателей с редакцией. Данное письмо было коротким и грубым.

«Сэр, меня очень удивило письмо некоего Джона Друвена, эсквайра, по поводу книги преп. Уорда Филлипса из Аркхема. Эсквайр утверждает, что ему эта книга понравилась. А я думаю, что это у вас мода такая – раз человек в сутане, так его надо хвалить, да только этот Джон Друвен, эсквайр, мог бы оказать куда большую услугу преп. Уорду Филлипсу, если бы указал ему на существование вещей, о коих лучше не упоминать всуе. Искренне ваш, Элайджа Биллингтон».

Дьюарт тут же начал искать ответ на это письмо и вскоре нашел его в следующем выпуске газеты, вышедшем через неделю.

«Сэр, мне кажется, что этот возмутитель спокойствия, Элайджа Биллингтон, знает, о чем пишет. Видимо, он хорошо изучил содержание моей книги, за что я ему весьма признателен. Божьей милостью, преп. Уорд Филлипс».

Ответа от Элайджи не последовало; Дьюарт внимательно просмотрел все следующие выпуски. Что ж, преподобный Уорд Филлипс оказался не менее крепким орешком, чем Элайджа Биллингтон. После этого имя Биллингтона в газетах долго не упоминалось. Прошло несколько часов – и несколько газетных лет, – и вдруг Дьюарт вновь увидел знакомое имя. На этот раз – в колонке новостей.

«Шериф округа постановил принять меры по немедленному прекращению громкого шума, доносящегося по ночам из дома Элайджи Биллингтона, расположенного в Эйлсбери-Пайк. Сквайр Биллингтон получил уведомление о явке в суд, заседание которого состоится в следующем месяце, в Аркхеме».

Больше ничего – до тех пор, пока Элайджа Биллингтон не явился в городской магистрат.

«Обвиняемый Элайджа Биллингтон заявил, что по ночам не занимался ничем предосудительным, не шумел сам, не позволял шуметь другим, никогда не нарушал законов штата и вообще категорически отрицал свою вину. Себя он представил как жертву людского суеверия и жестокости, сказав, что люди не хотят понять, как трудно живется ему в одиночестве с тех пор, как умерла его горячо любимая жена. Он категорически отказался привести в суд своего слугу, индейца по имени Квамис. Несколько раз Биллингтон прерывал судью и требовал, чтобы ему представили обвинителя, однако тот решительно отказался явиться на заседание суда. После этого вышеупомянутый Элайджа Биллингтон был оправдан, и все обвинения были с него сняты».

Итак, становилось ясно, что «крики», которые слышал мальчик Лабан, вовсе не были плодом его воображения. Было ясно и то, что люди, выдвинувшие против Элайджи обвинения, боялись взглянуть ему в лицо; в этом явно чувствовалось нечто большее, чем боязнь мелкого пакостника взглянуть в глаза человеку, которого он облил грязью. Если эти странные ночные звуки слышал не только мальчик, но и соседи Элайджи, значит есть и другие люди, кто мог их слышать; впрочем, таковых больше не нашлось – никто не хотел иметь дело с Биллингтоном. Очевидно, его не просто побаивались, а боялись по-настоящему; это был прямой, бесстрашный человек, который не колеблясь проявил бы агрессию, если бы ему пришлось защищаться. Мысленно похвалив своего предка, Дьюарт снова погрузился в чтение, ибо его все более увлекала эта невероятная история. Он уже чувствовал, что стоит на пороге удивительного открытия, хотя бесконечное чтение начало его понемногу утомлять.

Примерно через месяц в «Газетт» появилось оскорбительное письмо некоего Джона Друвена; очевидно, это был тот самый господин, который писал отзыв на книгу Уорда Филлипса и пришел в ярость от грубой критики со стороны Элайджи Биллингтона, которой тот подверг его статью, причем гнев эсквайра был столь велик, что и он решил внести свою лепту в судебное разбирательство.

«Сэр, случилось так, что однажды я прогуливался в окрестностях Аркхема с его западной и северо-западной стороны и не заметил, как стемнело; в результате ночь застала меня в лесу в районе Эйлсбери-Пайк, известном как Биллингтонский лес. Выбираясь из леса сразу по наступлении темноты, я услышал жуткие звуки, источник которых я не в силах объяснить; мне показалось, что они доносятся со стороны болота, расположенного возле дома Элайджи Биллингтона. Прислушавшись к этим странным звукам, я вдруг с ужасом понял, что это крики истязуемого живого существа, кричащего от боли или какой-то болезни. Если бы я мог определить, откуда доносятся эти звуки, то непременно бросился бы туда, ибо не переношу, когда кто-то страдает. Крики продолжались примерно в течение получаса или немного больше, после чего стихли; немного постояв, я пошел своей дорогой. Искренне ваш, Джон Друвен».