– Да, верно. Я все понял, как только ты вошел в клуб. У тебя очень сильный свет. Такой бывает не у каждого. Во всяком случае, не такой сильный и чистый. Ты особенный.

– Пять… Б, – пробормотал Трухарт.

Дверь квартиры плыла у него перед глазами.

– Да, здесь только две квартиры, но жилец квартиры А работает по ночам. Это упрощает дело. Входи. Ложись, а я пока все приготовлю.

– Чердак… Вилидж? Сохо? Где?

– Вот. Ложись сюда.

Трухарт пытался бороться, но руки и ноги были слабыми, как у младенца. Все усилия оказались тщетными.

– Спокойнее, спокойнее. Я не хочу применять силу. Ты имеешь право знать, что тебе предстоит, и кем ты станешь. Подожди немного.

«Нужно экономить силы, – смутно подумал Трухарт. – Вот и все. Экономить силы и наблюдать. Наблюдать и докладывать».

– Перестроенный чердак. Просторный. Окна. О боже… Три больших окна на улицу, окна в потолке. Стены… портреты. Вижу жертвы. Я – жертва. Это я. Я на стене. Я уже мертв?..

– Он бредит, Даллас.

– Нет! – Ева стиснула кулак и ударила по рулю. – Он делает свое дело. Черт побери, Рорк, дай мне что-нибудь!

– Ищу. – Пальцы Рорка бегали по клавиатуре электронного блокнота, черные волосы свесились на лицо. – Уже нашел пять вариантов, но будут еще. Здесь живет много одиночек.

– Пятиэтажный дом, чердак.

– Я слышал его, лейтенант. – Голос Рорка был спокойным, как гладь пруда. – Мне нужно несколько минут.

Но Ева сомневалась, что у Трухарта есть несколько минут.

Повинуясь чутью, она пересекла Бродвей и стала объезжать перпендикулярные улицы. «Тут спокойнее, – думала она. – Район художников, молодой богемы и ее поклонников».

Джерри был достаточно молод, чтобы хотеть поселиться здесь. Деньги у него тоже водились. Очень удобно: никто ничего дурного не подумает, если увидит, что парень помогает войти в дом другому парню или девушке. Молодые соседи, никто не станет задавать вопросов, увидев, что кто-то перепил или нюхнул лишнего во время вечеринки. Они и сами не ангелы.

В ночи раздавался вой сирен и раскаты грома. По небу скользнула молния, напоминавшая зазубренный нож. Хлынул дождь.

– Позволь объяснить, – сказал Джерри, проверяя прожекторы и фильтры. – Моя мать была удивительной женщиной. Чистой и доброй. Она растила меня одна. Не могла позволить себе бросить работу, но все остальное время посвящала мне. Она была медсестрой и всю жизнь помогала людям. А потом заболела…

Он отошел на шаг и осмотрел съемочную площадку.

– Это не должно было случиться. Нельзя было позволить тени забрать такого светлого и самоотверженного человека. Медики называют тенями опухоли. У нее были тени в мозгу. Мы все делали правильно! Делали все, что они говорили. Но лучше ей не становилось. Тени увеличивались и становились гуще. Это было неправильно.

Он тяжело вздохнул.

– Ну вот, все готово. Извини, что так долго, но я хочу, чтобы все было идеально. Ведь это в последний раз. Ты будешь завершением моей работы, так что я не хочу совершить ошибку. Свет очень важен для создания образа. Конечно, можно улучшить снимок на компьютере. Это тоже искусство, но настоящее искусство заключается в том, чтобы все сделать правильно с самого начала. Я учился много лет. И в университете, и самостоятельно. Но не смог устроить выставку в Нью-Йорке. Очень уж это крутой город.

В его голосе не было обиды. Только терпение. Пока он говорил, Трухарт пытался заставить пальцы слушаться. Хотя у него все плыло перед глазами, он видел на стене фотографии жертв. Рэйчел Хоуард. Кенби Сулу. Алисия Дилберт. В эффектных позах. Мертвые. В тонких серебряных рамках.

– Два года назад у меня была выставка в Филадельфии, – продолжил Джерри. – Небольшая, но хорошая. Это был неплохой старт. Я выезжал на съемки, как положено. Но когда мама заболела, пришлось поставить на этом крест. Бросить университет и заняться ею. Она не хотела, но разве я мог думать о славе и деньгах, если она была больна? Разве сыновья так поступают?

Он долго молчал, потом тихо заговорил снова:

– Я видел, как она умирала. Видел, как из нее уходил свет. Я не мог помешать этому. Не знал, как. Тогда… Но потом догадался. И жалею лишь о том, что сделал это слишком поздно.

Он повернулся к Трухарту и добродушно улыбнулся:

– Ну что ж, начнем.

Лицо Трухарта покрылось испариной. Он отчаянно напрягал пальцы, пытаясь включить режим обнаружения.

– Где этот фургон? – Не обращая внимания на грозу, Бакстер открыл окно, высунулся наружу и начал осматривать улицы. – Где этот чертов фургон?! – Он откинул со лба мокрые волосы. – Все копы в городе стоят на ушах, но не могут обнаружить какой-то несчастный фургон!

«Стивенсон мог поставить его на подземную стоянку, – подумала Ева. – Загнать в другой гараж». Но все, что она слышала по рации, подсказывало, что это была уличная парковка. Ева знала, что они где-то близко. Но даже если они всего в квартале…

– Гринвич-стрит, 207, квартира 5-Б. – Рорк наконец поднял голову. Теперь в его глазах горел лихорадочный огонь. – Жавер Стивенс.

– Всем патрульным машинам… – Нарушив все правила, Ева совершила стремительный поворот на сто восемьдесят градусов и помчалась по улице с односторонним движением.

– Режим обнаружения заработал! – Пибоди вскочила и, схватив Бакстера за руку, втянула его в машину. – Он сделал это! Мы в двух кварталах!

Трухарт не был уверен, что ему удалось сделать это, но все же засунул рацию в подушки дивана, на который его положил Джерри. Теперь он пытался оттолкнуть протянувшиеся к нему руки, в отчаянии сознавая, что всякая борьба бесполезна.

– Все будет в порядке. Обещаю. Тебе не будет больно. Я позабочусь об этом. А потом ты увидишь. Это самая удивительная вещь на свете! Я хочу, чтобы ты позировал стоя. Очень прямо. Как солдат. Я вижу тебя солдатом, смелым и мужественным. Но это не просто. Придется немного поработать.

Джерри прислонил его к столбу и натянул проволоку, уже прикрепленную к лодыжкам Трухарта.

– Хочешь, я включу музыку? Тогда подожди минутку. Сейчас я придам тебе нужную позу – и посмотрим, что из этого получится.

Он завел Трухарту руки за спину и тоже прикрутил их к столбу.

– Что ж, неплохо. Потом я удалю столб и проволоку с помощью компьютера. Может быть, стоит заправить рубашку?

По спине Трухарта потекла струйка пота. Если он найдет оружие, все будет кончено… Впрочем, наверное, все и так кончено.

Джерри сделал шаг назад и наклонил голову:

– Нет, ты знаешь, так лучше. Создается впечатление, что ты расслабился, отдыхаешь, но все равно не утратил бдительности. Ты поразил меня тем, что даже в клубе вел себя так, словно стоял на посту. Смотрел по сторонам, наблюдал за людьми. Именно поэтому я и подумал про солдата.