И упал камень точно в центр колесницы…»

Легенда о долине Аит

Эрд, Нил и Ортран ехали рядом, и черный пард Ортрана постоянно пытался обогнать других. Следом – Этайа с Санти, за ними – Биорк с двумя вьючными на поводу. Один из вьючных время от времени глухо рычал: ему не нравилась ноша – туша синей ящерицы, которую вагар подстрелил утром.

Небо было мглистое, забитое серой ватой. И от этого обступивший дорогу лес казался мрачнее, чем на самом деле. Смешанный лес: голубая и зеленая листва, красная, голубая и зеленая хвоя. Одичавшие плодовые деревья рядом с широколапыми гигантами, распушившими мягкие иглы.

Полчаса назад путешественники обогнали караван из шестнадцати повозок. Караванщики на подбор – крепкие поджарые молодцы. Хищные цепкие зырки из-под пестрых головных повязок, длинные конгские мечи. Так не похоже на добродушных купцов Низовья! Только слепой мог бы назвать их дружелюбными. Впрочем, благодаря Нилу, Ортрану и Эрду маленький отряд выглядел достаточно внушительно.

Общительный Нил тут же по обыкновению завязал разговор с предводителем, разделил с ним хурм и узнал, что в сорока милях выше по дороге – большая деревня с постоялым двором.

– Можем там заночевать,– сказал он друзьям.

– Что за люди? – поинтересовался Эрд.

– Контрабандисты,– ответил за Нила Ортран.– Торгуют с Урнгуром. Серьезные мужи. Если у тебя больше денег, чем силы, от них лучше держаться подальше.

– Это не о нас! – засмеялся Нил.– Хотя кое-кто не прочь размяться, а, светлейший?

– Может, стоит расспросить их о пути в обход Урнгура? – проигнорировал замечание Эрд.

– Они не скажут,– ответил Ортран.– Я знаю эту породу: двое таких были под моим началом во Владении. Отличные бойцы. Но скрытные: свой язык, свои законы. Говорят, они воруют женщин и продают их в Урнгур.

– А что еще?

– Еще: оружие, пряности, ткани. А оттуда – драгоценные камни, металл, чудодейственную смолу. Впрочем, в точности я не знаю.

– Эти горы не похожи на горы фьёльнов! – заметил Санти, когда в одном из просветов они увидели красно-коричневые склоны южного хребта.

– Во всем Мире нет гор, подобных нашим. Так же, как и Золотых лесов. Впрочем, и этот лес хороший. Не злой.

Распластавшаяся в воздухе летающая ящерица-хонга спланировала через дорогу над их головами. Санти проводил ее взглядом.

– Кажется, я мог бы посадить ее себе на плечо,– сказал он.

– Зачем? – удивилась фьёль.– У нее собственный путь. Пусть летит.

«Тай! – произнес юноша мысленно.– Тебе никогда не хотелось сделать так, чтобы люди следовали за тобой?»

«Так?» – Этайа показала Санти картинку: она, летящая на драконе, а внизу – огромная толпа людей. Это означало: могу, но – зачем?

«Ну, все-таки приятно чувствовать себя сильным?» – Дуновение ветра растрепало волосы юноши.

«Видел ли ты когда-нибудь дракона, собирающего стаю черных падальщиков?»

«Но магия фьёльнов может сделать людей подобными фьёльнам! Разве это не благо?»

«Подобными, Санти. Только – подобными. Зачем нам подобные? Гончар лепит маску, похожую на лицо. И всегда найдется кто-то, кому маска – милей лица. Когда ты поймешь магию фьёльнов, то перестанешь спрашивать. А если бы ты пожелал, то узнал бы ответ и без меня: мы не гончары».

– Просто я хотел поговорить с тобой! – улыбнулся юноша. И мысленно: «Скажи, если нам будет грозить опасность, магическая опасность, ты вмешаешься?»

«Да. И не только я».

«Кто же еще?»

Он увидел сначала смеющийся рот Этайи, а потом лицо мужчины с глубоко запавшими глазами, над которыми серебряный обруч с черным камнем. Санти тотчас вспомнил.

– Я видел! Видел его! – воскликнул он так громко, что ехавшие впереди оглянулись.– Я видел его! – повторил юноша тише.– Там, в подземелье Древних!

«Я рада! Это – друг! Но не надейся, что он сделает за тебя твое дело!»

«Не надеюсь».– И негромко пропел:

– Мой путь, твой путь!

Если корабль начинает тонуть —

Весел не убирать.

Мой путь, твой путь!

Если любимую не вернуть —

Незачем умирать.

Мой путь, твой путь!

Если стрела продырявила грудь —

Некому выбирать.

– Так,– сказал он,– поют у нас в Конге.

«А как поешь ты?»

Санти задумался…

– Я пою иначе. Но не хотел бы, чтоб со мной поступали так, как я пою!

– Эй, отец! – пробасил Нил.– Говорят, мясо синей ящерицы вкусней телятины?

– Какая разница твоему брюху? Торф, навоз, уголь – пожару все равно! – откликнулся вагар.

Впрочем, солнце уже перевалило через зенит, и пора было останавливаться для обеда. Всадники въехали в лес, отыскали подходящую поляну и расседлали пардов, чтоб те могли свободно пастись.

Маленький следопыт поймал ящерицу и принялся уплетать ее с забавным урчанием. Костер весело трещал, пожирая сухие сучья. Вскоре поджаренные на палочках грибы отправились в котел с мясной похлебкой.

Вернулся Нил с полным мешком спелых мелких фруктов для Этайи, которая не ела мяса. Ортран через всю поляну бросил ему наполненный вином мех. Гигант поймал его, присосался к горлышку.

– Уф! – сказал он, оторвавшись.– Славный денек! – И заткнул мех деревянной пробкой.

Земля слегка вздрогнула.

– Клянусь рогами Тура! – озабоченно сказал великан.– Твердь стала подвижной, как шкура парда! Отец! Ты не мог бы взглянуть, как там дальше с дорогой?

Биорк кивнул и подошел к своей суме. Там лежали приспособления, которые используют вагары для лазания по скалам и деревьям. Маленький воин привязал к ногам «когти», надел на руки толстые перчатки с шипами на ладонях. Выбрал дерево – старый кедр.

– О! – воскликнул Ортран, увидев, как Биорк карабкается вверх по стволу со скоростью бегущей ящерицы.

Взобравшись почти на самую вершину, Биорк встал на толстую ветвь, горизонтально отходящую от ствола, и пошел по ней туда, где крона была реже. Снизу его видеть не могли, но сам он в одном из просветов увидел человеческие фигурки, совсем крошечные: как-никак высота нешуточная – локтей шестьдесят. Вагар шел до тех пор, пока ветка не стала ощутимо покачиваться. Чувство равновесия у Биорка было идеальное – сорваться он не мог, но конец ветви был намного тоньше, чем ее основание. Она могла попросту сломаться. Впрочем, там, где стоял вагар, обзор уже был достаточный. Биорк видел тракт, караван внизу, а выше – ровные зеленые полосы возделанных полей, озеро и домики селения. «Миль двадцать пять»,– прикинул он. Еще он увидел гору. Высоченный конус, поднимающийся к небу там, где рыжие склоны южного хребта сходились с черной стеной Закатных гор. Вершина конуса была увенчана снежной короной.