то, и туда — то. Ну и что? Ездили и ездили. Ты — то, стервец, за каким лядом тот Ракуэн приплел сюда?

Отвечая на этот вопрос, предатель красноречиво округлил глаза:

— Но как же, уважаемый… Льерд Саццифир Ракуэнский — Зверь… Об этом — то я тоже знал, как и о дочери его… Матери Диньера Ланнфеля. Ожидаемо было предположить, что может произойти при встрече деда и внука. Верно ведь? Конечно, могло не случиться ничего, но… Произошло всё же воссоединение Семьи. Встретились Звери! А уж когда Заклинатели мне сообщили, что Аннелиза здесь… Вот тогда я и…

— Зассал! — рявкнул вольник — Зассал, тварь. Догадался, зачем Бильер тебя зовет. Так?

Допрашиваемый кивнул:

— Уж нетрудно догадаться. Я ведь её тогда… И уж, коли она здесь, так захочет мести. Не может не захотеть.

Льерд Ракуэн и папаша переглянулись.

Саццифир нахмурился, Бильер же возблагодарил Богов, что догадался сразу же, с поля боя отослать женщин в поместье.

Наглючка Эмелина, сперва расфырчавшись и расплевавшись, попробовала было посопротивляться приказу. Но, усаженная на лошадь мужем, отправилась всё же домой в сопровождении пары стражников, глубоко раздосадованная и обиженная на папашу, Диньера, Саццифира и весь мир.

А вот Аннелиза… Хоть и убеждала, что не будет мешать мужским делам, а всё же твердой уверенности в том не было. Прогульный и есть прогульный. У тёмных Сутей свои законы. И свои Правила.

— Вот так дела, — вздохнул один из стражников, покрепче стянув руки Кортрена за спиной ремнем — Хорошо, что хоть мы рядом оказались, шум услышали, да увидели этих… Заклинателей.

И тут же пояснил, поймав на себе вопросительные взгляды Саццифира и Ланнфеля:

— Дорожная охрана. Вард Тигун, к вашим услугам. Так и куда их теперь, льерды? Задержанных и красавца этого?

Папаша брезгливо сморщился:

— Куда, куда… В допросный дом обычно везут. Ну вот и давайте. Мы с Диньером отправимся с вами, в помощь. А то мало ли… А вы не откажете, льерд Саццифир, также с нами проехаться?

Тот проворчал в ответ, поплотнее запахиваясь в плащ:

— И отказался бы, но вас одних отпускать нельзя. Вы же, провинциалы, ничего прилично не сделаете. У вас руки из зада растут. Балаболы и лентяи! Коня дайте мне, как вас… Тигун, если не ошибаюсь?

Тот махнул рукой, приглашая следовать за ним:

— Экипаж там, на дороге. Идемте. Льерд Ланнфель, до допросного доберемся, там и подыщем вам одежду. А то вы, как бы это сказать…

— Ну понятно, — гоготнул вольник — Поехали. Эх… допросный дом, родные стены! Это от Призонского Каземата, верно? Сладостные, приятные воспоминания…

…Но, как только компания двинулась к дороге по растаявшей от гари, ещё дымящейся, земле, их тут же остановил окрик.

— Отдайте его мне, — тон голоса был звенящим, злобным и холодным, как северный ветер — Мне. Я сказала, мне…

Глава 70

Старшина — дорожник отреагировал первым.

Поудобнее перехватив правой рукой ремень, стягивающий запястья Кортрена, и выдохнув:

— Да мать же…! Прогульный!

Левой же быстро выбросил вперед длинную пику, остриё которой сверкнуло толстой, огненной каплей голдарра.

Саццифир, совершенно не терпящий никаких неожиданностей и отступлений, громко завыл, возведя к небу томный взгляд. Ланнфель же примиряюще положил ладонь на горячее древко пики.

— Ну, ну, дружище, — медленно проговорил вольник, обращаясь к стражнику — Не кипятись так. Прогульный, да. А то ты их никогда не видел… Лет этак двадцать назад эти милаши гуляли толпами возле старых погостов, мест казней, и всем было ссать с высоты на их шествия. А тут… «Ай, ай, прогульный! Скорее долбаните его сраным валенком, иначе он откусит мне яйца!» Не волнуйся, друг. Это Аннелиза Ланнфель. Моя мать. Ведь её как раз только что упоминал тот, которого ты ведёшь за ремешок…

Тут же Ракуэн, внезапно переставший завывать аки голодный пёс в ожидании вкусной похлебки, заинтересованно глянул на дорожного стража:

— Так, стоп. Ты её видишь? Как тебя… А, Тигун, да. Видишь мою дочь? Ты маг?

— Был маг, остался один бряк, — глухо отозвался тот, успокаиваясь, но не опустив, однако, пики — Развенчанный, льерд. Разжаловали, да и отправили сюда, на дороги… СТОЯТЬ!

Последний выкрик предназначался Аннелизе, качнувшейся в сторону процессии со злобным шипением и плевками. С ненавистью глядя на стремительно увеличивающийся смертоносный комок, уже начавший плавить железное острие оружия, покойница резко отшатнулась.

— Вы не понимаете, — прошипела она, не сводя глаз с опасности и сразу переходя на отчаянный и жуткий визг — Не понимаете! Олухи! Идиоты! Отдайте его мне, мне! Он мне должен! Не вам! Мне…

Незадолго до этого похорошевшая и расцветшая, Аннелиза стремительно менялась.

Словно кислота железо, розовую кожу растворяла могильная серость, обнажая хлипкие мышцы и дрожащие сухожилия. Глаза Старшей Ланнфель из изумрудных стали пепельными, тут же заменившись темными провалами с огненными точками, сияющими глубоко внутри.

— Не понимаете! — истерично всхлипнув, Аннелиза потрясла кулаками, голые фаланги пальцев, заходя одна на другую, противно скрипнули — Кортрен, душка… Пойди сюда сам. По хорошему.

Окончательно потерявший дар речи арестованный только и сделал, что отрицательно помотав головой, крепко зажмурил глаза. Выполнять требуемого он не явно не хотел. Ни по хорошему, ни, тем более, по плохому.

Изо всех сил старавшийся держаться молодцом, Ланнфель шагнул к матери, желая сейчас только одного: утешить. Успокоить. Обнять…

Однако же, льерд Бильер остановил его жестом руки.

— Эх вы! — воскликнул папаша, гневно багровея лицом — Что ты, идиот… дорожный стражник. Не знаю твоей истории, но чую, что правильно тебя разжаловали. Таким трусам не место среди благородных магов! Ну а вы, льерд Ракуэнский, вполне предсказуемы. Вам никто не нужен. Даже дочь побоку. Камень вместо сердца положили Боги в вашу грудь… Диньер, постой здесь. Я сам с ней поговорю. Тише, Аннелиза! Тише…

Сделав несколько шагов к хрипящей злыми рыданиями покойнице, поднял руки, разворачивая ладони к небу.

— Смотрите, льерда Аннелиза, — проговорил, улыбаясь тепло и искренне — С пустыми руками иду к вам, дорогая. Ни ножа, ни копий, ни шаррха нет в них. Не надо плакать. Можете злиться, ваше право. Можете даже убить меня, что с того? Последнее, кстати, ахаха… всегда успеете. Но прежде позвольте пару слов. Да? Потом убьете, раз так надо.

Тёмная Суть с удивлением воззрилась на него.

— Да ну, — прохрипела, перемешав слова и звуки со слабым ароматом сухих цветов и могильной земли — Вас за что убивать, льерд Бильер? Вы мне не должны ничего. Ровным счетом… Говорите, прошу. Слушаю… Я слушаю.

Осторожно сжав пухлыми пальцами невесомые, почти эфемерные пальцы Старшей Ланнфель, папаша зашептал,