верить и любить,

Дни твои – жемчужин белых зерна,

Низанных на золотую нить.

Ты была нетронутой и ясной,

Как душа хрустальная твоя.

Вечный мир душе твоей прекрасной,

Отстрадавшей муки бытия.

В светлый рай, в блаженное веселье

Пред тобой откроются врата, –

Да войдешь в бесценном ожерелье,

Как свеча пасхальная чиста.

Спящая

  Я сплю, я сплю – не умерла –

  В гробу из чистого стекла,

  В венках из белых, белых роз.

  Под шепот кленов и берез.

  Свежи цветы моих венков;

  Красив и светел мой покров;

  Сквозь тень полузакрытых вежд

  Я вижу блеск моих одежд.

  Я вижу море, вижу лес,

  Закат пылающих небес

  И яркий серп златой луны,

  Струящей сказочные сны.

  На мне заклятия печать,

  Чтоб мне не думать, не желать,

  Забыть, не знать, что где-то есть

  Борьба и жизнь, вражда и месть.

  Легко дышать в гробу моем.

  Проходит сказкой день за днем.

  Всегда полны, всегда ясны

  Мои пленительные сны.

  И вижу я в мечтах своих –

  Спешит прекрасный мой Жених

  В одежде странника святой

  С певучей арфой золотой,

  В сиянье бледном вкруг чела,

  С крылами, черными, как мгла.

  Вот Он простер благую длань, –

  Вот властно молвил мне: «Восстань!»

Так жажду я, так верю я

И жду разгадки бытия –

В венках из белых, белых роз,

Под шепот кленов и берез.

Вокруг – покой и тишина,

Я сплю, я мыслю, я – одна.

На шум ветвей, на щебет птиц

Не дрогнет взмах моих ресниц.

Дремотный гул пчелы лесной

Устало вьется надо мной,

Да где-то бьет, поет вода,

Журчит, звенит: «всегда, всегда!»

Любовь

«На жизнь и вечность полюбя…»

На жизнь и вечность полюбя,

Пройдя пустыни ожидания,

Я отдала тебе себя –

На все блаженства и страдания.

В холодном сумраке разлук

И в краткой радости общения –

Чем больше жертв, чем больше мук,

Тем выше подвиг отречения.

Дымящий жертвенник погас.

Огня мы жаждали нетленного. –

И некий Дух коснулся нас,

Как дуновенье Совершенного.

«Люблю тебя со всем мучением…»

Люблю тебя со всем мучением

Всеискупающей любви! –

С самозабвеньем, с отречением…

Поверь, пойми, благослови.

Не отступала, не роптала я,

Что смерти страх, Что жизни гнет?

Люблю! – пока душа усталая

Огнем любви не изойдет.

В разлуке

Мой далекий, мой близкий, ты вызвал меня

  Из томленья обычного дня.

И зову я, тоскуя в безвестной тиши:

  Мой далекий, мой близкий, спеши!

Ты влечешь к высотам незакатных огней,

  Где желанья властней и больней,

Где расправлены крылья бессмертной души,

  Мой далекий, мой близкий, спеши!

Каждый день, каждый час, разлучающий нас,

  Это – луч, что без света угас,

Это – мертвая зыбь, где молчат камыши…

  Мой далекий, мой близкий, спеши!

«Нет без тебя мне в жизни счастья…»

Нет без тебя мне в жизни счастья:

Ни в бледных снах любви иной,

Ни в упоенье самовластья,

Ни в чем – когда ты не со мной.

Устало дремлет вдохновенье.

Тяжел и скучен путь земной.

Где отдых мой, мое забвенье,

Где жизнь, когда ты не со мной?

Свет вечерний

Ты – мой свет вечерний,

Ты – мой свет прекрасный,

Тихое светило

Гаснущего дня.

Алый цвет меж терний,

Говор струй согласный,

Все, что есть и было

В жизни для меня.

Ты – со мной; – чаруя

Радостью живою

В рощах белых лилий

Тонет путь земной.

Без тебя – замру я

Скошенной травою,

Ласточкой без крылий,

Порванной струной.

С кем пойду на битву,

Если, черной тучей,

Грозный и безгласный

Встанет мрак ночной?

И творю молитву:

«Подожди, могучий,

О, мой свет прекрасный,

Догори – со мной!»

Любовь совершенная

Будто сон, – но несбыточней сна,

Как мечта, – но блаженней мечты,

Величаво проходит она

В ореоле святой красоты.

Вся из снега она создана,

Вся – из пламени вешних лучей.

Никогда не помедлит она,

Не была и не будет ничьей.

И лишь в смертный единственный час

Мы усталую душу сольем

С той, что вечно сияла для нас

Белым снегом и чистым огнем.

Баллады и фантазии

Плач Агари

(Моему сыну Измаилу)

Тяжко дышится в пустыне,

Рдеет солнце – гневный царь.

Плачет, плачет мать о сыне,

Стонет смуглая Агарь:

«Угасают все надежды,

Ангел жизни отступил.

Ты лежишь, закрывши вежды,

Бедный сын мой Измаил!

На чело от муки жгучей

Пали смертные цвета.

Кудри сбились темной тучей,

Запеклись твои уста.

Не пролил на нас Предвечный

От щедроты Своея.

Здесь, в пустыне бесконечной,

Мы погибнем – ты и я!»

Но услышал вопль о сыне

Тот, Кто славен и могуч.

И, журча, забил