– Я не хочу, чтобы ты обманулась во мне.

– Тебе есть что скрывать? – Ощущение того, что я с размаху влетела в стену, было весьма сильным.

Хорошо, что я не успела сделать вывод, обвиняя не столько его, сколько себя в несдержанности.

– Наверное, как и всякому из нас. – В его улыбке было извинение за то, что он позволил мне усомниться в нем, и… обещание. – Но от тебя у меня не будет секретов.

– Тогда я жду, – ухватилась я за его предложение. Тело пылало от его прикосновений, и единственное, что могло помочь уменьшить этот жар, – любопытство.

– Это долгий разговор. – В его глазах, которые теперь казались не карими, а бесконечно черными, со странным блеском (словно россыпь алмазов, укрытая непроглядной тьмой), мне привиделось опасение и… уверенность. – Нам скоро возвращаться, если ты не хочешь испугать бабушку и деда. А вечером…

И вновь я не дала ему закончить, приложив палец к его губам. Несмотря на свой практицизм, у меня не было оснований ему не доверять.

Или… мне просто хотелось верить.

Солнце уже давно поднялось над краем леса, а мы все продолжали сидеть на пригорке неподалеку от воды и молчать. Не знаю, о чем думал он, я же, насмехаясь над самой собой, размышляла о том, что, скажи мне кто еще вчера, что я вот так буду сидеть на коленях у совершенно незнакомого мужчины, чувствовать кожей его тепло, ощущать уверенность, которую давало его присутствие рядом, вряд ли бы поверила.

Но то было вчера. Сегодня же я просто приняла, что судьба решила ткнуть меня носом в собственные убеждения и доказать: не стоит опрометчиво расписывать свою жизнь на десятки лет вперед. Прерогатива расставлять все точки над «и» принадлежит именно ей, и никому другому.

За это я была ей очень благодарна.

– Ты на что смотришь? – прервал он мои размышления.

Прежде чем ответить, я внутренне улыбнулась мелькнувшим в голове мыслям, только теперь заметив, что мой взгляд скользит по глади озера.

– Смотрю, не появится ли сияние, из-за которого эти места стали объектом паломничества, – фыркнула я, только теперь сообразив, почему мужчины сетуют на то, что их дамы начинают задаваться самыми разными глупостями в самое неподходящее для этого время. И вновь запоздав с другой «умной» мыслью, что мне не стоило уподобляться им.

Опасалась я напрасно.

– Сияние? – В его интонации была слышна искренняя заинтересованность.

Пришлось объяснять, радуясь тому, что у меня есть чем удовлетворить его любознательность.

– У меня на работе есть хороший друг – системный администратор. Не знаю, как у него на все хватает времени, но его эрудиция меня частенько повергает в интеллектуальный шок. Вроде и я слежу за новостями, шастая по Интернету, цепляюсь за необычные факты, но он – кладезь всяких историй. Однажды, когда у нас разговор зашел о необычных местах нашего края, он и рассказал о том, что где-то в этих местах, возможно, находится так называемый храм Ханумана, в котором скрыт необычный восьмигранный кристалл, хранящий знания о какой-то древней цивилизации. А еще говорят, что есть очевидцы, видевшие, как откуда-то из-под земли начинает пробиваться столбом зеленоватое свечение. Вот я и подумала, раз уж за последние сутки в моей жизни произошло так много неожиданного, так почему бы не случиться еще и этому.

– Храм Ханумана?

Несмотря на то что он прекрасно владел своим голосом, кроме вполне объяснимого любопытства мне почудились в нем нотки тревоги. Но когда я попыталась, извернувшись, заглянуть в его глаза, была вынуждена признать, что ошиблась. Его взгляд был задумчивым, но в нем не было заметно даже тени волнения.

– Я потом еще покопалась в Инете, все-таки стоит знать о том, где ты живешь. У меня на ноуте даже ссылка где-то сохранилась. Если хочешь, я тебе найду.

– Ты лучше расскажи.

– Я не гарантирую точность изложения. – Когда он говорил, его губы касались моих волос, и у меня мурашки пробегали по телу. Так что мне пришлось вспомнить все свои навыки ведения переговоров, чтобы сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Только что-то подсказывало мне, что все мои попытки ввести его в заблуждение оставались только попытками. – Давненько это уже было, но, если не ошибаюсь, Хануман – индийское божество, сын бога ветра. От отца он взял способность к полетам, перемещениям и невероятную силу, а от бога солнца – знания. В индуизме его почитают как величайшего целителя и покровителя наук. А еще он помогал Раме в сражении с демонами и после победы получил в дар Сибирь. А вот кто и когда построил здесь храм в его честь и какое отношение к нему имеет якобы инопланетный кристалл, я так и не узнала.

Я вновь повернулась в кольце его рук (уж больно тихим он мне показался, словно мои слова заставили его уйти в себя, углубиться в какие-то свои раздумья) и вздрогнула, наткнувшись на пустой, ничего не выражающий взгляд.

Ощутив мое движение, Кирилл мгновенно преобразился. И хотя улыбка, которой он меня попытался успокоить, не была столь лучистой, как обычно, в том, как он крепче прижал меня к себе, словно пытаясь отгородить от ведомой только ему опасности, было столько душевного трепета, что тревога, появившаяся в моем сердце, тут же исчезла.

– Извини, – тихо прошептал он, похоже, посчитав, что одного действия для возвращения мне внутреннего спокойствия недостаточно, – я представил себе картину вырывающегося из земли сияния, и это напомнило мне не о самых приятных событиях в моей жизни.

– Вы с Радмиром военные?

Я не хотела спрашивать у него о работе, тем более в столь романтической обстановке. Но вопрос вырвался…

– Почти, – ускользнул от прямого ответа Кир и выдохнул мне в ухо: – Мне стоит вернуть тебя бабушке, чтобы она не волновалась, когда я похищу тебя в следующий раз.

Спорить с ним было трудно, точнее, мне показалось это совершенно ненужным. А подчиниться ему – не только логичным и правильным, но и естественным.

Он был мужчиной, и в моей душе ничто не протестовало против того, что из нас двоих право на решения принадлежит ему.

Обратная дорога в поселок была овеяна легким флером грусти (чтобы расстаться с ним даже на мгновение, требовалось приложить усилия), но я знала, что пройдет день, и мне вновь доведется почувствовать на себе его теплый и уверенный взгляд. Его крепкие руки вновь прижмут меня, даря ощущение всепоглощающего спокойствия.

Но в тот момент, когда я, еще не расставшись с ним, мечтала о новой встрече, не могла предположить, что судьба вновь сделает все по-своему.

Вечером вместо Кирилла в наш двор зашел Радмир и, не пряча огорчения в глазах, протянул мне записку: «Малыш, меня не будет день-два. Очень прошу, не думай о плохом. Вернусь, все объясню. Слушай брата и жди. Влюбленный в тебя Кир».

И чуть ниже, явно дописанное впопыхах: «Без меня к озеру не ходи. И не пускай туда детей».

Вилдор