Оцепенело глядя на неумолимо приближающийся вертолет, командующий Московским военным округом беззвучно шевелил губами, растирая по лицу дождевые капли. Хотя они были холодными и совершенно безвкусными, глотать их было все равно, что слезы. Оттого Чреватых казался себе маленьким ребенком, поставленным на колени за какую-то провинность.

Страх, ненависть и ярость смешались в его душе в точно такой же пропорции, как в детстве. Только концентрация каждой из эмоций была неизмеримо сильнее. А еще не было стыда и чувства вины, которые некогда умел испытывать маленький Гена.

* * *

Если враг не сдается, его уничтожают.

При наличии двуствольного авиационного пулемета положить рядком всех собравшихся на безымянной высоте было делом нехитрым. Жми на гашетку и поливай огнем все, что движется. Два-три захода, и, как говорится, никто здесь больше не живет.

Да только не для того Громов проделал весь этот путь, чтобы добавить к уже имевшимся трупам еще десяток. Оказывающих сопротивление он, конечно, миловать не собирался, но и крошить без необходимости генеральскую свиту тоже не спешил.

Понаделать трупов из живых людей — дело нехитрое. Специально для этого лучшие умы человечества изобрели и пулемет, и много всякой другой убийственной всячины. Вот только способа оживлять мертвецов никто придумать не удосужился. А потому Громов не торопился стричь всех под одну свинцовую гребенку. У каждого из собравшихся на холме имелась возможность спасти свою шкуру. Такого шанса не было лишь у одного человека.

Громову нужен был только командующий округом Чреватых Геннадий Виленович, по его душу он прилетел. Остальные, догадайся они бросить оружие и разбежаться кто куда, могли за свои жизни не переживать. Жаль, что это не приходило им в голову. Отпущенное им время стремительно истекало.

Развернув вертолет, Громов заставил его зависнуть в ста метрах от возвышенности, слегка раскачивая машину из стороны в сторону. Он не знал, что этот маневр давно применяется в легкой авиации и даже имеет свое название — «воронка». Громов действовал интуитивно. Перемещаясь то влево, то вправо, он видел всех, кто прятался за машинами, а они, в свою очередь, не имели возможности как следует прицелиться в него самого.

Почти все человеческие фигурки сосредоточились возле машин. Некто проворный и голенастый бежал в направлении поселка, а еще двое, погрузнее и постарше, спешили к лесу. Громов не проводил их ни единым выстрелом. Эти люди интересовали его не больше, чем кабаньи туши, валяющиеся у прибрежных камышей заболоченного озерца. Его внимание было сосредоточено на высоком седом мужчине, замершем в молитвенной позе примерно на середине склона. Никого, более похожего по описаниям на генерал-майора Чреватых, в компании не наблюдалось.

— Молитесь, ваше благородие? — мрачно усмехнулся Громов. — Зря. Поздно креститься. Гром уже грянул.

Будто услышав обращенные к нему слова, седой опомнился и сделал попытку прорваться наверх, к машинам.

— Стоять! — прикрикнул Громов, прочертив перед беглецом границу, преступить которую решился бы разве что смертник. 24-миллиметровые пули пропахали в земле межу, за которой кончалась жизнь. Затем пулемет выжидающе приумолк, но генерал предпочел больше не испытывать судьбу, а остался на месте.

Из-за усиливающегося дождя все происходящее внизу выглядело из кабины вертолета слегка размытым. Блеклые краски, едва различимые за рокотом мотора внешние звуки. Словно смотришь старый черно-белый фильм, озвученный тарахтением кинопроектора. Это ощущение еще больше усиливалось, когда вспышки молний придавали изображению неправдоподобную контрастность.

Вот тронулась с места блестящая иномарка, тяжелый зад которой моментально занесло в сторону. В нее успел забраться лишь один человек, а еще двое припустились следом, что-то выкрикивая на бегу. Того, который исхитрился вцепиться в ручку дверцы, некоторое время волочило по траве, а потом он упал на живот и короткими перебежками вернулся за останки фиолетового джипа.

Вокруг его уцелевшего бордового собрата, сверкающего фарами, дугами и никелевыми подножками, суетились остальные. Сначала мужики просто отчаянно дергали дверцы автомобиля, но, не добившись успеха, принялись колотить по его тонированным окнам рукоятками пистолетов и автоматными прикладами. Тоже безрезультатно. Стекла внедорожника оказались бронированными, а ключи от него, как уже догадывался Громов, находились у генерала.

Тогда все четверо одновременно полезли в желтый «Москвич», в котором уже сидел водитель, делавший отчаянные попытки стронуть его с места. Старенький автомобиль лишь трясся на месте, выпуская из выхлопной трубы облака синеватого дыма. Стало ясно, что он скорее лопнет от натуги, чем уберется отсюда собственным ходом.

Похоже, ситуация начала заходить в тупик. Посадить вертолет на довольно крутом склоне Громов не имел возможности. А пока он опускал бы машину на вершине холма или у его подножия, опомнившийся генерал вполне мог дать деру, потому что сейчас его удерживал на месте лишь пулеметный ствол. Один неверный ход — и выигрышная партия завершится патом. В принципе, ничья, конечно, лучше поражения. Вот только затевать новую партию у Громова времени не было. Не тот случай, когда можно отложить реванш на потом.

Воспользовавшись затишьем, Чреватых снова попытался ускользнуть со склона, на этот раз съезжая по нему вниз на собственной заднице. Если бы он притормозил секундой позже, пулеметная очередь перебила бы ему голени, но генерал вовремя догадался, что ему лучше не делать лишних телодвижений.

— Вот так и сиди, — сказал ему Громов. — Сейчас я за тобой приду.

Можно было подумать, что Чреватых опять его понял, потому что послушно замер на спине, затравленно глядя на ствол направленного на него пулемета. Неужели телепатия? Чем черт не шутит! В моменты смертельной опасности чувства людей обостряются прямо-таки до невероятных пределов.

Развернув вертолет, Громов отогнал его подальше и снова нацелил носом на склон холма. Не жалея патронов, он принялся щедро взрыхлять землю вокруг одинокой генеральской фигуры, очерчивая ее пулями по контуру. Это требовалось для закрепления рефлекса. Сохраняй, мол, неподвижность и жизнь. Не рыпайся.

ДА-ДА-ДА-ДА!.. Кланц!

Механизм пулемета выплюнул последний заряд и застопорился намертво. Но это уже было неважно. Пора было начинать высадку десанта. В единственном, так сказать, числе. Собственной персоной.

Сунув «мистера Смита» и «товарища Стечкина» за пояс, рукоятками вверх, Громов нацелил нос вертолета на вершину холма, надеясь, что, оставшись без управления, машина начнет своевольничать на первой же минуте свободного полета. Оставалось верить, что курс, высота и скорость выбраны оптимальные, поскольку права на вторую попытку не было.

— Передаю управление автопилоту, — буркнул Громов, хотя ни автопилота в кабине не имелось, ни слушателя, способного улыбнуться его шутке. Поэтому он и сам не расщедрился на полноценную усмешку. Лишь дернул одной половиной рта, покидая кресло за штурвалом.