Путешествие психотерапевта[105]

Говорят, что Бог умер, и, возможно, это так. Но я верю, что мертвый бог – это бог в клетке, бог зоопарка. Мы задумали поместить бога в зоопарк с помощью наших определений, наших интерпретаций, с помощью изобретения «божественных законов». Этот бог, пойманный и одомашненный в нашем интеллектуальном зоопарке экзотических концепций, не смог выжить в неволе, и этот бог умер.

Но дикий бог, не опутанный нашей волей, нашим интеллектом, – дикий бог, который не станет домашним – этот бог жив и свободен, как и всегда. Он – в дуновении ветра. Он поет в безмолвии пустыни. Он лелеет нас в лучах солнца.

Дикий бог больше, чем бог эволюции, он дышит революцией. Бог зоопарка не может удивить нас; мы благополучно навещали его там, в особенности когда были детьми. Бог зоопарка не мог разрушить комфортабельную обыденность нашей жизни, и казалось, что он – пока не умер – просил лишь жалких подачек от всего, что имело значение.

Дикий бог выдрессирован не так хорошо, если он входит в нашу жизнь, он может перевернуть в ней все. Он может потребовать все, что мы имеем, потому что пожирает наше самодовольство и велит нам меняться целиком, против воли, против страха.

Я думаю о глубинной психотерапии как о поиске дикого бога. Эта работа больше всего заслуживает имени психотерапия, так как является пестованием духа или души. Намерение, в данном случае, состоит в том, чтобы противостоять экзистенциальным условиям нашего бытия и сделать их частью себя. Разумеется, эти условия включают в себя принципиальную непознаваемость бытия, непреклонное выступление против наших ограничений в окружении бесконечной тайны.

Тиллих[106] называл дикого бога «Бог выше бога». Дикий бог – это бог тайны. А тайна – это слово, которое слишком редко встречается в психологических книгах или психотерапевтических дискуссиях. Мы отказались от тайны; мы самонадеянно полагаем, что тайна существует только в умах детей, писателей и мистиков. Когда мы сделали это, то обманули и ослепили самих себя.

Дикий бог приходит к нам путями, которые мы не можем предсказать, и принимает формы, которых мы не ожидаем. Он может прийти к нам под маской испуганного, замкнутого клиента, который ждет облегчения, чтобы проявить все богатство и поэтичность своей творческой натуры. Он может быть клиентом, который расстраивает нас, огорчает и заставляет по-новому обдумывать аспекты нашей работы, которые мы считали устоявшимися и надежными. Дикий бог может затронуть наши собственные беспокойство и раздражительность, чтобы заставить нас встретиться, наконец, с внутренним конфликтом, от которого мы так долго отказывались. Дикий бог потрясает землю под нашими ногами, погружает во тьму тропу, которой мы следуем, заставляет нас осознавать, что мы пребываем в клетке, которую выстроили сами и которую мы называем «реальностью».

Ортега говорил:

Вначале жизнь – это хаос, в котором теряется человек. Он подозревает это, но боится обнаружить себя лицом к лицу с этой ужасной реальностью и пытается укрыть ее занавесом фантазии о том, что все вокруг ему понятно. Его не беспокоит то, что эти «идеи» ложны, он использует их как щит для защиты от собственного существования, как пугало, которым надеется прогнать реальность прочь[107].

Тайна окутывает знания, содержит их в себе. Тайна бесконечна; знания ограниченны. Когда знания растут, тайна растет еще больше. Тайна – это спящий смысл, вечно ожидающий, когда мы его откроем, и всегда больший, чем наши знания.

Нам, психотерапевтам, так легко попасть в ловушку сговора с клиентом – мы сговариваемся отказаться от тайны. В этом отвратительном пакте часто скрыта (и она редко бывает явной) иллюзия того, что для каждой жизненной проблемы можно найти решение, что можно раскрыть действительный смысл каждого сна или символа и что целью и идеалом здоровой психологической жизни является рациональный контроль.

Конечно же, психотерапевт должен обладать знанием, но в этом знании он должен быть скромен. Давайте будем честны с собой: мы никогда не знаем достаточно. Мы никогда не сможем знать достаточно. Судя по скорости, с которой мы учимся, даже если мы сохраним эту скорость, то все равно всегда будет чему поучиться. Претендовать (и обещать это клиенту) на то, что мы знаем, в чем нуждается клиент, что́ он должен делать, что́ он должен выбрать, – значит отказываться от тайны и предавать клиента. Любой психотерапии, основанной на росте, необходимо помочь клиенту принять как тайну внутри себя, так и окутывающую всех нас тайну и противостоять им.

Клиентка, с которой я работаю вот уже 300 часов и которая интенсивно исследует свою жизнь, все еще удивляет меня новыми аспектами своего бытия, изменяющимися отношениями или неожиданными реакциями, например когда я приглашаю ее в психотерапевтическую группу. Каждый клиент – это всегда тайна в чем-то значимом. Я не должен себя обманывать, полагая, что знаю кого-либо, включая себя самого, до конца.

Истинная обучающая подготовка всегда выявляет ограниченность знаний. Кого я не терплю, так это психотерапевтов, которые, по-видимому, вообще не осознают ограничений. Такой человек – это действительно опасный шарлатан, замаскированный под профессионала.

Деструктивное воздействие психотерапевта, который не осознает тайны, в том, что явно или неявно этот взгляд на мир передается клиенту и представляет собой способ бытия, в котором все, что важно, в конечном счете поддается познанию и контролю. Соответственно у человека появляются ожидания, которые никак не могут быть удовлетворены, но клиент, вероятнее всего, воспримет эту неудовлетворенность на свой счет, как свидетельство своего поражения. Это, в свою очередь, может привести к чрезмерной критике себя, депрессии и неверию в свои действительные таланты.

Психотерапевту, который признает и уважает вездесущую тайну, нет нужды искать убежища в фатализме или изящном мистицизме. Открытость возможности – это тоже мощный толчок к переосмыслению знакомого, к испытанию нового, к исследованию с незамутненным восприятием. Только пессимист видит пустой холст бессмысленным; тот, кто дорожит тайной, воспринимает его как возможность нового.

Психотерапия, которая действительно пестует дух или душу, должна быть поиском дикого бога, бога тайны, бога, который скрывается за богом.

Если мы ищем дикого бога, то мы должны выйти в мир, к опасностям и возможностям; выйти без карты и без компаса, без еды, без защиты – без всего. И пока мы его ищем, он может захватить нас. Потому что не мы постигаем тайну – тайна постигает нас.

Приложение

Предложения для практических занятий

Каждое из представленных измерений