Герцог Орбаль серьезно кивнул:

– Хорошо сказано, Кугель! Действительно, ваш экспонат вызывает интерес. Тем не менее вы продемонстрировали не более чем намеки, провоцирующие стремление к дальнейшему изучению феномена (бездонную яму, странное щупальце необычной расцветки, какие-то далекие огни в глубине отверстия), в связи с чем все это производит впечатление любительской неподготовленности. Сравните свою экспозицию, например, с безукоризненными маневрами тараканов Зарафлама! – Кугель хотел было возразить, но герцог поднял руку: – Вы показали мне яму – должен признать, необычную яму. Но должен ли я присудить вам приз только на основании возможности погрузить в нее длинный шест? Мне это не кажется достаточно чудесным свойством.

– Этот вопрос можно решить к удовлетворению всех заинтересованных сторон, – сказал Кугель. – Пусть Айоло залезет в яму и убедится, что в ней нет его драгоценных грез. Тем временем, вернувшись на поверхность, он сможет засвидетельствовать поистине чудесный характер моего экспоната.

Айоло тут же стал протестовать:

– Кугель выставил экспонат – пусть он сам и занимается исследованием ямы!

Герцог Орбаль снова поднял руку, призывая к молчанию.

– Я повелеваю Кугелю немедленно спуститься в эту яму и произвести поиск похищенного имущества Айоло, а также внимательно изучить свойства того пространства, в котором он окажется, после чего просветить нас по этому поводу.

– Ваше высочество! – взмолился Кугель. – Это не так просто! Щупальце заполняет почти все отверстие!

– Там достаточно места для того, чтобы ловкий человек проскользнул вниз.

– Ваше высочество, откровенно говоря, мне очень не хочется лезть в эту яму – я боюсь!

Герцог снова взглянул на четыре трубы, выстроившиеся на холме, и, обернувшись через плечо, спросил плечистого субъекта в черной форме с красно-коричневыми отворотами:

– Какая из труб подойдет лучше других в сложившейся ситуации?

– Вторая труба справа, ваше высочество, заполнена лишь на четверть.

Кугель тут же заявил дрожащим голосом:

– Я боюсь, но преодолел свой страх! Я найду потерянные грезы Айоло.

– Превосходно! – сказал герцог, изобразив улыбку плотно сжатыми губами. – Кугель, не задерживайтесь. У меня истощается терпение.

Кугель засунул было ногу в отверстие, но движение щупальца заставило его отдернуть ее. Герцог Орбаль пробормотал несколько слов на ухо констеблю, и тот приказал притащить лебедку. Щупальце поймали петлей и вытащили из ямы на добрые пять метров.

– Сядьте на щупальце, – проинструктировал Кугеля герцог, – обхватите его руками и ногами, оно спустит вас в яму.

Кугель в отчаянии взобрался на щупальце. Тормоз лебедки отпустили, и Кугель сполз вместе с щупальцем в яму.

Свет земного Солнца словно свернулся наверху, и отверстие ямы исчезло. Кугель погрузился в почти непроглядную темноту – каким-то парадоксальным образом, однако, он мог различить все окружающее в мельчайших деталях.

Он стоял на поверхности одновременно плоской и неровной, покрытой возвышениями и углублениями подобно морщинистой поверхности беспокойного моря. Черный ноздреватый материал под его подошвами был испещрен миниатюрными впадинами и провалами, в которых Кугель скорее чувствовал, нежели видел, движение бесчисленных, почти невидимых точек света. Там, где материал возвышался, образовывался гребень – загнутый, как у набегающей приливной волны, или прямой, жесткий и зазубренный. В том и в другом случаях тонкие края гребней мерцали красным, бледно-голубым и другими цветами, которых Кугель никогда раньше не наблюдал. Вокруг не было никакого горизонта, причем здесь сами по себе понятия расстояния, пропорциональных соотношений и размеров не поддавались пониманию.

Сверху нависла мертвая, абсолютная пустота. Единственным заметным исключением на небе потустороннего мира был большой диск оттенка дождевой воды – настолько тусклый, что его трудно было найти глазами. На каком-то не поддающемся определению расстоянии (в километре, в десяти километрах, поблизости, в нескольких шагах?) над всей панорамой возвышался некий массивный объект, что-то вроде холма. При ближайшем рассмотрении Кугель осознал, что этот холм – огромная груда желеобразной плоти, внутри которой плавал сферический орган, выполнявший, скорее всего, функцию глаза. Из основания туши по всему морю черного губчатого вещества распространялись, далеко и во все стороны, сотни щупалец. Одно из этих щупалец, лежавшее у ног Кугеля, поднималось через проход между мирами на поверхность Земли.

Кугель нашел мешочек с грезами Айоло в трех шагах от того места, где он стоял первоначально. Черный материал, слегка вмятый упавшим мешком, выделил жидкость, проевшую отверстие в кожаной оболочке, и кристаллические снежинки грез высыпались на губчатую поверхность. Обшаривая яму шестом с крюком на конце, Кугель повредил поросль коричневой пульпы. Сочащаяся из разрывов пульпы жидкость капала на звездчатые кристаллы грез, и, подобрав одну из хрупких снежинок, Кугель увидел, что ее края мерцали радужными переливами всевозможных цветов. Кристалл, в сочетании с пленкой выделений потусторонней пульпы, вызывал неприятные дрожь и чесотку в пальцах.

Стайка небольших сгустков света окружила его голову, и к нему обратился мелодичный голос:

– Кугель, как мы рады, что ты нас навестил! Что ты думаешь о нашей прекрасной стране?

Кугель ошеломленно озирался: каким образом обитатели потустороннего мира могли узнать его имя? Поодаль – ему показалось, что на расстоянии примерно десяти метров, – он заметил нечто вроде кочки из плазмы, напоминавшей вещество огромной туши с плавающим внутри глазом.

Светящиеся сгустки кружились вокруг его головы, и голос звучал у него в ушах:

– Ты в замешательстве, конечно, но помни, что у нас вещи делаются по-другому: мы передаем мысли маленькими сгустками излучения. Если присмотришься повнимательнее, ты заметишь, как они стремительно переносятся в текучей среде – грациозные светлячки, нетерпеливо стремящиеся освободиться от бремени просвещения. Вот он! Смотри! Прямо у тебя перед глазами повис превосходный экземпляр! Это твоя собственная мысль, по поводу которой ты испытываешь сомнения. Поэтому она неуверенно задержалась, ожидая твоего решения.

– Что, если я буду говорить, как говорят люди? – спросил Кугель. – Разве это не упростит наше общение?

– Совсем наоборот! Звук у нас считается оскорбительной вибрацией, малейшее бормотание у всех вызывает отвращение.

– Все это прекрасно и замечательно, – проворчал Кугель, – но…

– Тихо, молчи! Выделяй концентрации мыслей – никак иначе!

Кугель выделил целую стаю мерцающих смысловых посланий:

– Сделаю все, что в моих силах. Может быть, вы объясните, как далеко простирается ваша страна?

– Точно сказать невозможно. Иногда я посылаю живые мысли вдаль, чтобы исследовать другие места. Посланники всегда сообщают, что везде вокруг – такие же бесконечные просторы, как здесь.

– Герцог Орбаль поручил мне собрать информацию – его заинтересуют ваши замечания. Можно ли у вас найти какие-нибудь драгоценные вещества?

– Кое-какие, кое-где. У нас есть просцедель и дифаний, иногда встречаются замандеры.

– Прежде всего я обязан выполнить указания герцога, но также спасти грезы Айоло. Тем не менее я не прочь приобрести пару драгоценностей – хотя бы на память,