Всемирная выставка чудес, работники Кугеля спустили его экспонат с фургона, после чего он расплатился с помощниками – при этом кое-кто из них протестовал, так как ожидал более щедрого вознаграждения.

Кугель отказался выслушивать претензии.

– Вы получили достаточное жалованье! В любом случае, даже если бы я заплатил вам в десять раз больше, вы спустили бы все до последнего гроша в «Воющем псе»!

– Минутку, минутку! – воскликнул Айоло. – Нам с вами необходимо объясниться!

Кугель молча вскочил на козлы фургона и отъехал, чтобы вернуть его на скотный двор. Иные работники побежали за фургоном, но отстали, сделав несколько шагов; другие принялись бросаться камнями, но безрезультатно.

На следующий день трубы и звенящие гонги оповестили об официальном открытии выставки. Герцог Орбаль прибыл на площадь в роскошном одеянии из малинового плюша, окаймленного белоснежными перьями, в бледно-голубой бархатной шляпе метрового диаметра, с серебряными кисточками на полях и с кокардой из дутого серебра.

Взойдя на помост, герцог обратился к толпе:

– Как вам известно, меня называют чудаком, так как я чрезвычайно интересуюсь различными чудесами и редкостями. Тем не менее, если хорошенько задуматься, разве это настолько уж нелепый и бессмысленный интерес? Вспомните об эонах прошлого, о временах Вапуриалов, о Зеленом и Пурпурном Колледже, о могущественных чародеях, к числу каковых мы относим Амберлина, второго Чидула из Порфиринкоса, Моррейона, Каланктуса Безмятежного и, разумеется, Великого Фандаала. То были дни их торжества, которые, увы, никогда не вернутся – разве что в ностальгических воспоминаниях. Именно для того, чтобы предаваться таким воспоминаниям, я устраиваю нашу Всемирную выставку чудес – в целом, конечно, лишь бледное отражение достижений прошлого.

Тем не менее, принимая во внимание все обстоятельства, я нахожу, что нам предстоит познакомиться с весьма разнообразной и стимулирующей воображение программой; не сомневаюсь, что смогу присудить первый приз по заслугам.

Герцог Орбаль развернул список:

– Мы пронаблюдаем за представлениями «Лихих дивизионов» Зарафлама и «Невероятных музыкантов» Баззарда, а затем проверим полноту и безошибочность «Универсального компендиума знаний» Ксаллопса; Айоло продемонстрирует нам свои «Грезы в мешке», и, наконец, Кугель представит, к нашему изумлению, таинственный экспонат, называемый им «Взглядом в никуда». В высшей степени интригующая повестка дня! Так что перейдем без лишних слов к критическому ознакомлению с «Лихими дивизионами» Зарафлама.

Толпа плотно окружила первый павильон, и Зарафлам вывел на сцену «Лихие дивизионы» – отряды тараканов, одетых в аккуратные красные, белые и черные униформы. Сержанты поблескивали саблями, пехотинцы несли мушкеты. Дивизионы маршировали в ногу то друг за другом, то навстречу друг другу, совершая сложные маневры.

– Стой! – скомандовал Зарафлам.

Тараканы сразу остановились.

– На караул!

Тараканы подчинились.

– Салют в честь герцога Орбаля!

Сержанты подняли сабли, пехотинцы – мушкеты. Сабли опустились, из мушкетов с хлопками вырвались маленькие облачка белого дыма.

– Превосходно! – заявил герцог. – Зарафлам, не могу не отдать должное вашей безукоризненной дрессировке!

– Премного благодарен, ваше высочество! Завоевал ли я первый приз?

– Не могу сказать – мы еще не видели другие представления. Теперь выступит Баззард со своими «Невероятными музыкантами»!

Зрители перешли ко второму павильону. На сцену вышел Баззард – бледный, с вытянутым лицом:

– Ваше высочество! Многоуважаемые граждане Квирнифа! Моими «Невероятными музыкантами» были рыбы из Кантического моря. Когда я привез их в Квирниф, я был совершенно уверен в том, что получу первый приз. Ночью, однако, вода вытекла из аквариума. Все рыбы сдохли – их музыка потеряна безвозвратно! Я все еще желаю участвовать в конкурсе, в связи с чем намерен имитировать песнопения моих чешуйчатых подопечных. Пожалуйста, судите об их музыке по этому примеру…

Герцог Орбаль остановил Баззарда суровым жестом:

– Невозможно! Представление Баззарда объявляется несостоявшимся. Перейдем теперь к Ксаллопсу и его достопримечательному «Компендиуму».

Ксаллопс выступил из глубины своего павильона:

– Ваше высочество! Леди и джентльмены Квирнифа! Мой экспонат поистине примечателен. Тем не менее, в отличие от Зарафлама и Баззарда, я не приписываю себе лавры создателя этого чуда. По профессии я гробокопатель; я изучаю содержимое древних могил. Это опасное и, как правило, неблагодарное занятие. Но удача мне улыбнулась: я заглянул в тот склеп, где много тысячелетий тому назад был похоронен маг Зинцзин. Из этого подземелья я добыл том, каковой теперь и позволю себе представить вашим изумленным взорам.

Ксаллопс сорвал с постамента кусок красной материи, под которым лежала книга в черном кожаном переплете.

– По моему приказу эта энциклопедия раскроет любую информацию – ей известны все возможные данные, даже о самых незначительных событиях и явлениях, начиная с тех времен, когда зажглись звезды, и вплоть до сегодняшнего дня. Спрашивайте – и вам ответят!

– Удивительно! – воскликнул герцог Орбаль. – В таком случае продемонстрируйте нам «Затерянную оду Псирме»!

– Пожалуйста! – дребезжащим голосом ответила книга и раскрылась. Ее страницы были испещрены переплетенными узловатыми закорючками.

Герцог Орбаль в замешательстве спросил:

– Эти письмена мне незнакомы. Не могли бы вы их перевести?

– В удовлетворении запроса отказано! – отрезала книга. – Эта поэзия слишком прекрасна для обычных смертных.

Герцог Орбаль недовольно взглянул на Ксаллопса – тот поспешил приказать книге:

– Покажи нам сцены далекого прошлого!

– Как вам будет угодно. Возвращаюсь к пятьдесят второму циклу девятнадцатого эона. Перед вами вид на долину Линксфейда, обращенный в сторону Башни из Замороженной Крови, воздвигнутой Кольгхутом.

– Замечательная детальность изображения, исключительно интересный пейзаж! – похвалил герцог. – Любопытно было бы взглянуть на самого Кольгхута.

– Нет ничего проще. Вот терраса храма в Танутре. Кольгхут стоит у цветущего причитающего куста. Рядом, в кресле, императрица Ноксон – в тот день, когда был сделан этот снимок, ей было сто четыре года. Она за всю жизнь не выпила ни глотка воды и ела только лепестки горькоцвета, иногда с кусочком вареного угря.

– Брр! – содрогнулся герцог Орбаль. – До чего безобразная уродина! А кто эти обступившие ее господа?

– Это свита ее любовников. Ежемесячно одного из них казнили, и его место занимал другой. Привлечь к себе нежное внимание императрицы стремились многие, преобладала жесткая конкуренция.

– Брр! – повторно содрогнулся герцог. – Покажите нам лучше каких-нибудь красивых придворных Желтой эпохи.

Книга раздраженно произнесла какое-то односложное слово на неизвестном языке. Страница перевернулась, на ней появилась белая известняковая набережная медлительной реки.

– Перед вами типичный образец садово-паркового стиля того времени. Взгляните сюда и сюда! – книга указала светящейся стрелкой на вереницу массивных деревьев с шарообразными, аккуратно подстриженными кронами. – Это ириксы, древесный сок которых использовали в качестве сильнодействующего глистогонного средства. В наше время этот вид уже вымер. Вы можете видеть, что по набережной прогуливается множество людей. Люди в черных чулках с длинными белыми бородами – алулийские рабы, предки которых вернулись из далекой системы Канопуса. Они тоже вымерли. Чуть подальше – красавица