– Нам нужно добраться туда. Возле него мы с командой обнаружили шар.

– А что дальше? – прохрипел Виктор.

– Дальше мы не пошли.

Куликов криво усмехнулся и посмотрел назад. Там, словно художник махнул тряпкой по сырому холсту, краски смешались, и предметы вытянулись ввысь, превратившись в длинные разноцветные полосы. И лишь одинокий огонек сиял вдали, неподвластный иллюзиям Медузы.

И вновь безумные прыжки по пространствам. Лишь чутьем опытного инсайдера Виктор спасает всех от притаившейся ловушки. Вновь пустыня, но на сей раз с обычным песком. И какие-то кубы на горизонте. И жуткий гул, который проникает в голову, давит, глушит, разрушает. Холодная испарина, резь в глазах.

Мир меняется. Все белое. Грязные пятна на полу – человеческие тела в разных позах. Кто-то в военной форме, кто-то в комбинезоне ученого. Кто-то двигается к осатаневшей группе, кто-то белоснежный, невидимый на фоне окружающей белизны. Кто-то огромный. Ниндзя стреляет вверх, гонит товарищей перед собой. Бежать!

Сильный удар в спину, Куликова вышвыривает из белого мира. Он падает на каменный берег, далеко внизу бьются черные волны. Вокруг никого, товарищи пропали. Из воды поднимаются длинные широкие стебли, на них видны зубастые рты. Виктор вскидывает винтовку, но чьи-то руки хватают его за плечи и выхватывают из пространства, утаскивают к себе. Ничего не понимающий Виктор разворачивается и бьет Ивана в лицо прикладом. Ниндзя оттаскивает Куликова в сторону. Виктор извиняется. Вновь скачок!

Огромное поле выжженной земли. Низкие, клубящиеся прямо над головой тучи. И бьющий вверх из-за горизонта луч, пронзающий плотные небеса.

И вновь свистопляска миров. С каждым разом они все абсурднее, все удаленнее от привычной реальности. Оплывающие линии предметов, дикая геометрия пространств, нестерпимо ядовитые цвета. Чудом люди сохраняли группу в целости. Несколько раз кто-нибудь выпадал в соседний мир, но оставшиеся двое успевали вернуться и подхватить его. Виктор с тревогой думал, что же случится, если они все разом потеряются.

Несколько раз находили высохшие трупы людей, целые свалки покореженной техники. Видели несколько самолетов, пару вертолетов. Иной раз мимо людей сновали призраки прошлого в военной форме, разевая беззвучные рты и извиваясь от неведомой боли.

Время от времени на группу нападали различные твари. Они прыгали сверху, выползали из земли, возникали прямо перед людьми. Разных форм и видов, зубастые, когтистые, плюющиеся ядом и хватающие щупальцами. Одежда на людях давно превратилась в лохмотья, пропиталась кровью, потом и грязью. Уже не успевали перебинтовываться и колоть антидоты.

У Ивана кончились патроны к автомату, он переключился на пистолет. Виктору пробили пластик шлема острым шипом, теперь он вдыхал удушливый воздух Янтарных Полей. Хуже всех приходилось Ниндзя, который двигался без всякой защиты. Кореец несколько раз терял сознание, но быстро приходил в себя. У него носом шла кровь, губа была прокушена. Но он вновь поднимался и вел группу дальше, оставаясь спиной к Маяку.

Виктор тоже не мог похвастаться хорошим самочувствием, скорее наоборот. Болело все, что могло болеть. Давление прыгало как сумасшедшее, ему вторила температура. Голова раскалывалась, глаза, не переставая, слезились. Несколько раз судорогой сводило икры и ладони. Вся одежда насквозь была мокрой от пота, но то и дело колотил озноб. Болел желудок от постоянных рвотных позывов, но внутри не осталось уже даже желчи, во рту образовалось липкое вонючее болото, которое не смывала даже вода.

Ивану приходилось не слаще, хотя, по мнению Виктора, он держался лучше остальных.

Уже потерян счет времени. Уже нет никаких ориентиров, чтобы понять, сколько еще идти. Уже силы на исходе, кончаются боеприпасы и вода.

Падает Ниндзя, у него припадок. Земля под ним превращается в тесто, куда начинает погружаться бьющееся в конвульсиях тело. Друзья стараются вытащить его назад, удержать. На шею Ивану падает зубастая, похожая на блин тварь, вгрызается в загривок. Он валится на колено, с криком отдирает чудовище с куском собственного мяса. Виктору удается вытянуть Ниндзя. Иван топчет тварь, Куликов бьет по щекам корейца. Тот открывает глаза, поднимается и вновь указывает дорогу. Надо идти.

Этот ад длился вечность. Миры перестали быть рациональными, теперь они все чаще были просто пространствами, заполненными белым туманом, который отдавал привкусом талька.

– Уже скоро, – еле слышно прошептал Ниндзя.

Виктор хотел было что-то ответить, как внезапно понял, что падает. Инстинктивно выставил вперед руки и врезался ладонями в жесткий бетон, покрытый колючей крошкой. Рядом грохнулся матерящийся Иван. Над ними стоял Ниндзя в черно-бурой разодранной форме. Своим бесцветным голосом возвестил:

– Дошли.

Звон в ушах не прекращался. Хотелось засунуть пальцы в голову и вычистить там все, убрать этот шум.

Из тех пятнадцати минут, что Куликов обессиленно валялся на земле, он ни разу не пошевелился. Выровнял дыхание, прокашлялся. Но лежал неподвижно, наслаждаясь затихающей пульсацией во всем теле. Боль уходила, унималась внутренняя дрожь. Хотелось лежать вот так до скончания веков.

– Не залеживайтесь, – прогудел над головой Ниндзя, который даже не присел, прохаживаясь туда-сюда. – Иначе мышцы тонус потеряют, станет лишь хуже.

– Какой к черту тонус, – откликнулся Иван. – Тут кости бы собрать да не вырубиться на ходу.

– Вот, – сказал Ниндзя. – Выпейте.

Виктор не видел, что именно предложил им кореец, но слышал, как задумчиво хмыкнул Иван, а потом, спустя секунду, отплевываясь, закашлял:

– Ну и гадость!

В поле зрения Куликова вплыла раскрытая фляга, голос азиата над головой сказал:

– Пей.

Виктор приподнялся на локте, взял флягу и сделал несколько больших глотков, ударяясь зубами о металлическое горлышко.

В горло полилась терпкая, чуть вязкая жидкость с ярко выраженным лимонным вкусом. Гортань обожгло, в голове словно взорвался фейерверк.

– Ух! – только и выдохнул Виктор. – Это чего?

– Немного спирта, меда, желтка, аскорбиновой кислоты и еще некоторых ингредиентов, – Ниндзя забрал флягу, завинтил крышку и убрал в рюкзак. – Помогает быстро восстановить силы.

Как бы волшебное пойло корейца ни помогало прийти в норму, люди все равно пролежали на земле еще не менее пятнадцати минут. Попросту не могли найти в себе сил встать. Наконец, расшевелившись, начали подниматься, кряхтя будто дряхлые старики.

Здесь некогда пролегала временная дорога, построенная из состыкованных бетонных плит. Со временем плиты опустились в землю, потрескались и проросли травой.

В воздухе все еще витала дымка, скрывающая удаленные объекты. Виктор сначала подумал, что это из-за нее небо кажется желтоватым. Приглядевшись, понял, что чистая, без облаков и туч, небесная гладь действительно имеет бледно-желтый оттенок.