В заключение мистер Тим дал нам список ведущих фирм Нью-Йорка с фамилиями тех сотрудников, которые занимаются подбором кадров.

– Разошлите им резюме сразу, – сказал он. – Не дожидайтесь особого приглашения!

Окрылённый советами, я немедленно принялся за дело. Рекомендательное письмо размножил на ксероксе. Конечно же, на самой замечательной, на самой дорогой бумаге. А вписывал только обращение, дату и подпись. Я знал это письмо наизусть, и всё равно, вынимая его из машинки, каждый раз с удовольствием перечитывал строчка за строчкой:

«Дорогой сэр/мадам!

Я прилежный, трудолюбивый человек, ищущий возможности проявить себя в области компьютерного программирования…» Резюме с таким письмом разлетелись вроде бы по всему Нью-Йорку. Результаты? За два месяца я получил три вызова на интервью. И три раза меня вежливо отвергли: «Ваше имя занесено в список людей, услуги которых нам могут понадобиться в будущем…»

Так… Значит, не научил меня мистер Тим производить хорошее впечатление. И я начинаю искать ещё одного специалиста… Объявление приводит меня в шикарную квартиру на Пятой авеню. Кабинет обставлен мебелью из мягкой кожи, на окнах – тяжёлые гардины, по стенам мерцают картины в тяжёлых, дорогущих рамах. Бородатый пожилой психолог (судя по обстановке, клиентов у него хватает и заработки неплохие) уверен, что сможет мне помочь. Для начала он предлагает тест: рисует на листе бумаги три ряда жирных точек, по три в каждом ряду.

– Соедини их четырьмя соприкасающимися линиями!

Я пытаюсь, но по моим соображениями точки можно соединить только пятью прямыми, иначе они будут не соприкасаться, а перекрещиваться. Психолог усмехается и соединяет точки так, что я глазам своим не верю. Он чертит прямоугольный треугольник от нижней левой точки, с биссектрисой из той же точки. При этом оба катета очень длинные, они выходят за пределы точек, иначе их не удалось бы соединить гипотенузой, проходящей через верхнюю правую точку и провести к ней биссектрису…

– Но разве так можно? Это же неправильно… – бормочу я.

– А почему же? – смеется психолог. – Почему ты считаешь, что должны быть установлены именно такие правила? Вот в том-то твоя беда, уже серьезно говорит он, что ты мыслишь по стандарту, боишься выйти за рамки общепринятого, как побоялся выйти за пределы точек. Ты и на интервью такой же скованный, обыкновенный. Не умеешь поразить неожиданным и ярким ответом. Впрочем, не думай, что ты один такой… Но мы это постараемся преодолеть.

Прекрасно! Я согласен преодолевать! Остается выяснить только одно, сколько это будет стоить. Но когда почтенный учёный называет сумму, я с грустью понимаю, что мне придется пока оставаться со своим стандартным типом мышления. А жаль…

* * *

– Послушай, – сказал мне как-то вечером отец, – помнишь, как я искал помещение для мастерской?

Унылый и усталый, я сидел за ужином после очередного провала на интервью и в ответ только пожал плечами.

– Может, позабыл? – не отставал отец.

– Нет, конечно… – пробурчал я. – А что? Случилось что-то с твоим помещением?

– С мастерской всё в порядке. Я просто хочу напомнить, сколько мы с тобой ходили по Нью-Йорку. И все-таки я нашёл место. Выходил ногами. Иногда и ногами полезно поработать, а?

А ведь правда, подумал я. Почему бы не попробовать? Я вспомнил, как мы с отцом, усталые до одурения, часами ходили по Манхэттену, заглядывая во все лавчонки, во все двери с подходящими вывесками. Впрочем, я-то далеко не всегда сопровождал отца, ведь я учился. А он ходил, ходил, ходил. И добился-таки своего. Правда, не в Манхэттене, а в Квинсе. Но мне предстояло снова обхаживать Манхэттен, ведь именно там располагались тысячи различных компаний… Что ж, идея неплоха, придётся поработать ногами!

И начались мои ежедневные поездки в город. Конечно, я воспользовался и списком фирм, который получил от мистера Тима, но закидывал сеть шире, гораздо шире: улица за улицей, авеню за авеню… Захожу в небоскрёб, изучаю в вестибюле список компаний – и к лифту! Этаж за этажом!

Случалось, что в вестибюле меня останавливал вахтер (впрочем, в те годы с этим было не так строго, как сейчас). Но на вопрос «Ты к кому, парень?» я с достоинством отвечал: «Принес резюме в такую-то фирму (а то и мистеру такому-то)» и демонстрировал вахтеру свою роскошную веленевую бумагу. Это впечатляло.

* * *

Ах, небоскрёбы, небоскрёбы Нью-Йорка! До чего же вы хороши! Задрав голову, я, бывало, глядел и глядел, как взлетаете вы всё выше и выше в небо и плывете там среди облаков, будто вы не дома, а огромные корабли. Глядел и думал: какие же талантливые, смелые люди вас придумали! Разве не чудо, что вы так мощны, так крепко стоите! Ведь там, наверху, такие ветры дуют – ой-ёй-ёй! До чего же вы хороши, небоскрёбы, и снаружи, и внутри! Помню, как я восхитился, зайдя впервые в многоэтажное здание на Лексингтон авеню… Номер его – 466… Теперь, проходя мимо этого дома, я здороваюсь с ним, как с другом юности и кажется мне, что он отвечает… Построен этот дом-красавец, как два стоящих друг на друге прямоугольника. Нижний шире верхнего. Стены у него из стекла. Верхний выше, чем нижний, у него крыша стеклянная… Лифты там тоже со стеклянными стенами, а в холле, в ясные дни всегда залитом солнечным светом, устроен роскошный сад с бассейном и фонтаном. В какое сказочное царство переносишься, сидя на борту бассейна и слушая песенку воды в фонтане! Но душа была слишком неспокойна. Посижу минуту-другую и вскакиваю. Вперед, к лифту!

На всю жизнь я вас запомнил, величественные вестибюли, комфортабельные лифты, длинные коридоры, шикарные приёмные со множеством светильников и телефонных аппаратов, с мягкими креслами, с неизменно улыбающимися секретаршами.

«Чем могу помочь?..» Удивленно поднятая бровка: «Разве мы объявляли о наборе?» Широко улыбаюсь (улыбки я репетировал перед зеркалом) и отвечаю (ответ тоже репетировал): «Простите, зашёл на всякий случай… У вас замечательная фирма (известная компания и т. п.)… Хотел бы показать своё резюме…» И тут оно извлекается из папки – такое красивое, спасибо мистеру Тиму!

Помню, как я замер от волнения, когда это в первый раз сработало и в приёмную вызвали менеджера. Он очень вежливо меня выслушал, взял резюме, очень вежливо пожал мне на прощание руку, обещал позвонить… И не позвонил, конечно. Потом я уже не замирал, но всё же немного волновался: а вдруг… Но нет, чуда не случалось.

Однажды – это было в офисе богатого адвоката – меня даже пригласили в кабинет хозяина. Тут я снова встрепенулся: «Неужели…». Но нет, мистер Купер захотел, оказывается, просто посмотреть на меня. Из любопытства.

«Понимаешь, Валэри, – сказал седовласый адвокат, – мои родители тоже оттуда… Из России… О-о, они эмигрировали очень давно, еще до революции. Я-то здесь родился и вырос, я американец… И знаешь, что я сделал, тоже очень давно, когда начинал? Я сменил фамилию! Мистер Купер – это по-американски звучит, правда? – И он улыбнулся, показав прекрасные вставные зубы. – Мой тебе совет, сделай это тоже! И фамилию поменяй, и имя. У тебя они уж совсем, совсем не американские. Плохо для карьеры! Я сменил. И, как видишь, помогло. У меня большая фирма, преуспевающая. Много работников, престиж…»