Раскольников взял её под локоть и повёл к берегу.

— А ты иезуит, Раскольников, — тихо сказала Ляля. — И город пообещал уступить победителям на грабёж, и Грицая заткнул, и мятежников отделил… Такое искусство поневоле вызывает уважение.

Раскольников не ответил. Под его ногами хрустела сухая трава. На чёрной блестящей реке лунные отсветы очерчивали силуэты чёрных бронепароходов.

08

В ночь на 22 сентября флотилия адмирала Старка покинула Чистополь, а утром обыватели увидели грозную флотилию большевиков. И стало понятно, почему Старк отступает. К дебаркадерам швартовались бронепароходы, на рейде дымили многотрубные миноносцы, буксир тянул плавбатарею, сновали катера, вдали виднелись десантные суда, за баржей гидроотряда по небу плыл бесформенный аэростат. Ухоженный, уютный Чистополь с его купеческими особняками, бакалейными лавками, церквями, скверами, фотографическими салонами, ремесленными училищами, аптеками и водоразборными будками, ещё недавно переполненный беженцами, будто обезлюдел.

«Ваня», роя воду колёсами, уверенно направился к устью затона.

Незнакомый матрос вызвал Алёшку из машинного отделения на мостик.

— Вот он, — сказал Маркин Грицаю, дружелюбно приобняв Алёшку. — Не гляди, что мал, он все пароходы на Волге знает.

— Ну, не все, — поправил Алёшка. — Но многие.

— Тогда выбери мне буксир, — распорядился Грицай. — Чтобы лучший был.

Алёшка пренебрежительно пожал плечами: плёвое дело. Грицай сунул ему бинокль. Алёшка навалился боком на фальшборт, изучая затон.

Буксиры и баржи сгрудились в дальнем конце, а вдоль пирсов у коренного берега в несколько рядов выстроились товарно-пассажирские пароходы. На их прогулочных галереях толпились какие-то люди с белыми платками в руках.

— Буржуи из Казани, — пояснил Маркин. — Как собаки брошенные… Ихним судам не пройти острова у Пьяного Бора. Я сам там на мели сидел.

— Сдрейфили, — хмыкнул Грицай. — Сдаются.

Под обносы пароходов, пенясь, закатывались волны от «Вани».

С палубы Алёшку заметил Мамедов и тоже поднялся на мостик.

— Лучший буксир тут — «Цыган», — не опуская бинокля, сказал Алёшка. — Вон тот, чёрный совсем. Бывшего общества «Лебедь». Восемьсот сил.

Капитан Осейчук, прищурившись, посмотрел на буксир, но промолчал.

— Если набрехал — расстреляю, — с ленцой пообещал Алёшке Грицай.

— Нэ горячис, брат, — мягко, но уверенно предупредил его Мамедов.

Грицай оценивающе покосился на Мамедова и не ответил.

Между пароходов на пирсе мелькали беженцы с баулами и чемоданами — они торопились убираться из затона пешком. Повозка у беженцев была только одна: крестьянская телега. В ней на куче поклажи сидели дети. Женщины шли рядом и держались за ободья кузова, даже возница слез на дорогу.

— Волька, вертай-ка этих чертей на базу, — щурясь, приказал Грицай.

— На кой?.. — удивился Маркин.

— А пошарим на пароходах. Как говорится, грабь награбленное.

Алёшка оглянулся на Грицая с недоумением. Грицай поправил свой чуб.

Волька Вишневский, ухмыляясь, припал к рукояткам пулемёта. Он тщательно прицелился и дал короткую очередь. Алёшка уставился в бинокль.

Крестьянская лошадь, обломив оглоблю, лежала на дороге у кирпичной стены склада и билась в постромках, выгибая шею. Женщины хватали детей с телеги, люди вокруг разбегались кто куда.

— Попал! — похвалился Волька.

— Колюня, давай в рубку, — сказал Грицай Маркину. — Причалим к «Заре». На ней у белых штаб помещался, значит, самая богатая посудина.

Стравливая пар, «Ваня» начал сложный манёвр полного разворота на малой акватории. Перед крамболом проплыла длинная панорама пароходов вдоль пирсов — ряды окон и спасательных кругов, «сияния», рубки и трубы.

— Слюшай, а сколько судов у твоэго отца было? — спросил Мамедов.

— Исправных тридцать два, — без запинки выдал Алёшка.

— Нэ жалко потэрять?

Алёшка подумал, протирая рукавом окуляры бинокля.

— Не жалко, дядя Хамзат. Я и без папиного флота себе сколько надо заработаю, даже миллион. А папу жалко. И за Катьку боюсь.

Мамедов сочувственно покивал.

— А Шухов в России остался или уехал? — вдруг поинтересовался Алёшка.

— В Россыи, Альоша. Он нэ такой, чтобы эхать.

«Ваня» придвинулся к «Заре» бортом, глухо брякнули кранцы. Команда «Зари» исчезла, и матросы «Вани» сами перекинули швартовы. С прогулочной галереи лайнера на бронепароход тревожно смотрели пассажиры.

— Всем буржуям выйти из кают! — в рупор закричал с мостика Грицай. — Приготовить ценности к сдаче! Революционная реквизиция, господа!

Балтийцы с винтовками, весело зубоскаля, повалили по трапу на «Зарю». Волька от пулемёта хитро оглянулся на Маркина.

— А своим, Коля, не дозволишь?

— Охраняй отсюда, налётчик питерский! — недовольно буркнул Маркин.

Маркин, Волька, Алёшка и Мамедов с мостика наблюдали за грабежом.

Матросы Грицая быстро рассыпались по всему большому пароходу. В каютах хлопали двери, что-то обрушилось, затрещала вспоротая ножом ткань, зазвенело разбитое окно, зазвучали возмущённые голоса, заплакал ребёнок. Пассажиры на прогулочной галерее прижимались к сетчатой ограде; матросы ходили мимо и, посмеиваясь, пугали гражданских, толкая их плечами. Эти толстые господа в сюртуках, эти испуганные дамы в шляпках и пелеринах, их робкая прислуга и послушные дети не представляли никакой опасности.

Алёшке нравилась революция — всё вверх тормашками, будь хоть кем, пароходы, пушки, матросы!.. Но ему не нравилось, когда унижают. Прорыв к новому — это здорово, хоть и больно, но зачем топтать достоинство людей?.. Внимание Алёшки привлекла красивая дама в осеннем коверкотовом пальто. Она опустила на лицо вуалетку и глядела на реку, будто провожала кого-то.

Один из матросов помедлил возле дамы и развернул её лицом к себе.

— Сумочку прошу пардон! — сказал он, отнимая маленький саквояжик.

Дама отдала саквояж без сопротивления.

— А здесь что припрятано? — осклабившись, спросил матрос, положил пятерню даме на грудь и потискал. — Вернём трудовому народу его богатство?

Дама с отрешённым видом расстегнула пуговицу своего пальто, извлекла маленький никелированный браунинг и молча выстрелила матросу в лоб.

На прогулочной галерее все остолбенели. Красивая дама сохраняла странное спокойствие, будто при неотвратимой казни. Она неумело протянула руку с пистолетом в сторону «Вани» и принялась палить по бронепароходу.

Маркин юркнул за фальшборт. Мамедов сгрёб Алёшку и согнул, закрывая собою. А Волька Вишневский опять сунулся к «максиму» и хищно ссутулился. Очередь хлестнула по галерее, лопнули стёкла, закричали пассажиры, и дама словно сломалась пополам: она выронила пистолет и гибко легла на палубу.

Однако над ней поднялся какой-то трясущийся господин в котелке и с козлиной бородкой. Растопырив локти, он держал винтовку убитого матроса. Он целился уже по балтийцам, выскочившим на галерею. Выстрел — перезарядка — выстрел — перезарядка… Волька снова хлестнул очередью.

— Полундра!.. — бешено заорали на «Заре».

Алёшка вырвался из лап Мамедова и вынырнул из-за фальшборта.

Озверевшие балтийцы громили «Зарю». Пассажиров — всех подряд — ударами прикладов валили на палубу. Пассажиры обезумели. Кто-то из них, ничего не соображая, ломился куда-то в каюту, кто-то бросался на моряков, пытаясь драться, кто-то в