– Командир!

До чуткого уха Великого Мастера долетел негромкий окрик идущего впереди Рутова. Капрал остановился, а вместе с ним, как вкопанная, застыла и вся группа.

– Что там? – Строгов поспешил на зов.

– Метров сто от нас, на потолке, прямо по центру. Новый потребитель энергии. И это совсем не лампа.

– Какой-нибудь датчик или камера, – предположил Микульский.

– Похоже, – согласился Моришаль.

– Выходит, больше оставаться незамеченными нам не удастся. – Строгов размышлял вслух и в то же время знакомил группу с планом действий. – Я, естественно, постараюсь прикончить эту штуковину как можно быстрее, но операторы все равно чего-то да углядят. Разложат картинку по кадрам, пропустят через компьютер и выяснят, что в шахте чужие. Поэтому на выходе из туннеля нас уже будут ждать. – Строгов повернул голову к Алексею Рутову и поинтересовался: – Сколько у нас там до выхода?

– Двести сорок метров, командир.

– Двести сорок – это не так много. Не успеют они подтянуть подкрепление. Так что пока будем иметь дело только с охраной. Но она будет начеку. – Тут Николай с досадой покачал головой. – Вот проклятущая камера! Все было бы гораздо проще, не окажись ее здесь!

Едва Николай успел договорить, как, словно ожившее эхо такой эмоциональной реплики, над ними пронесся хлесткий энергетический шквал. Мастер почувствовал его, но понять ничего так и не успел. Алексей Рутов удивленно воскликнул:

– Господин лейтенант, источник пропал.

– Как пропал? – на доклад капрала первым среагировал Моришаль.

– Пропал – и все тут. Погас. Нету его больше на сканере.

– У меня тоже пропал, – подтвердил Шредер. – Будто выключили.

– Я все правильно сделала? – в наступившей тишине женский голос прозвучал неожиданно громко.

Как по команде, все «головорезы» обернулись назад. Луиза стояла в пяти шагах от них, все еще держа вытянутую вперед руку.

– Да-а-а… – ранее Рутов не видел ничего подобного.

– Хорошая работа, солдат, – Мастер козырнул своей подруге и, не теряя ни секунды, приказал. – Вперед, бегом марш!

Пробегая тот участок, где только что таился маленький электронный шпион, Строгов бросил быстрый взгляд на потолок. Никакой камеры там, конечно, уже не было… ничего не было. Ни ламп, ни вытяжных вентиляторов. Все эти атрибуты прогресса сорвало и зашвырнуло куда-то далеко вперед, в глотку каменного туннеля. Хороший удар! Николай мысленно похвалил Луизу. Оставалось только надеяться, что уничтоженное электрооборудование не долетело до выставленного в туннеле поста.

– Командир, – Шредер поравнялся с Великим Мастером. – Впереди движение. Три объекта вышли нам навстречу.

– Поднажмем, – Строгов понял, что шум в туннеле не остался незамеченным. – Атаковать без команды. Сразу огонь на поражение.

Контакт произошел уже через несколько секунд. Три фигуры в сером камуфляже едва замаячили в пыльном, подсвеченном желтым светом электрических ламп мареве, как в них тут же ударили огненные росчерки плазменных пуль.

Кто-то из патрульных еще судорожно бился, когда «головорезы» переступали через трупы. Вернее, перепрыгивали. Перейти на шаг было непозволительной роскошью, потерей драгоценных секунд. Только бы успеть, только бы не упустить, не разбазарить нокаутирующий эффект неожиданности.

– Тридцать метров! – выкрикнул Рутов, и сразу же после этих слов они увидели дверь, точнее, ворота. Тяжелые двухстворчатые металлические ворота, которые закрывались перед самым их носом.

– Луиза, бей! – выкрикнул Николай. – Бей, иначе…

Что будет иначе, Строгов так и не договорил. В центр огромной двери словно врезался невидимый многотонный грузовик. Удар оказался столь силен, что ворота, приспособленные открываться наружу, вмиг изменили свою конструкцию и со страшным скрежетом распахнулись внутрь. Проход был открыт.

Без потасовки войти не получилось. Как только корсиканцы показались на пороге технического корпуса, по ним открыли огонь. Слабый, безалаберный, неумелый, но все же огонь.

– Мы разберемся! – Шедшие в авангарде Рутов со Шредером прыгнули внутрь и, перекатившись, тут же скрылись за ящиками с каким-то, должно быть горным, оборудованием.

– Они разберутся, – Строгов придержал Яна Микульского, готового последовать за боевыми товарищами. – Со своими боевыми шлемами они там всех насквозь видят.

Прогноз командира подтвердился уже через несколько секунд. Под сводами огромного ангара загремели хриплые голоса двух рассерженных FAMASов.

– Все, теперь чисто! – в неожиданно наступившей тишине прозвучал крик Рутова.

– Входим, быстрее!

Строгов подгонял свой отряд. Пока враг ошеломлен и растерян, его следует прессовать, крушить и гнать подальше. Стоит только остановиться и увязнуть в перестрелке – и все, конец! В район боя, как тараканы, начнут сползаться мелкие группы охраны из соседних секторов, а за ними, того и гляди, подойдут ударные силы. Конечно, они и так подойдут, но только это должно произойти потом, позже, когда «головорезы» проникнут в глубь станции.

Внутри технического корпуса было светло, как днем. Хотя почему как? На Воларде сейчас действительно вовсю бушевал день. Слепящие лучи солнца били сквозь прозрачную крышу. Первое, что бросилось Мастеру в глаза, были трупы. Их оказалось с полдюжины. Двое военных в камуфляже и бронежилетах, остальные – фигуры в желтых, сделанных из тонкого глянцевого пластика робах и точно таких же по цвету касках. Проходчики, без сомнения, проходчики. В груди Строгова уже шелохнулась досада за безвинно загубленные души, но тут он разглядел пистолетные кобуры, притороченные к желтым комбинезонам. Да… эти люди вряд ли сдались бы просто так.

И все же гадкое чувство вины осталось. Пытаясь избавиться от него, Николай сосредоточился на осмотре ангара. Он поднял голову и сквозь новенькое, еще не запыленное снаружи и не закопченное изнутри стекло увидел голубое небо. Однако небо являлось лишь частью огромной потолочной фрески. На его фоне мрачный художник-авангардист изобразил свое жесткое, грубое, извращенное видение окружающего мира. Исполинская бетонная стена взмывала ввысь, нависая над казавшимся теперь маленьким и убогим техническим ангаром. Серый искусственный камень жал и давил, вызывая неожиданный приступ клаустрофобии. Строгову показалось, что над ним возвышается огромное горное плато, а он стоит у его подножия, оглушенный, раздавленный, переполненный пониманием своей постыдной ничтожности. Но творцом этого нового Эвереста была отнюдь не природа. На бетонном теле Николай отчетливо видел вздувшиеся вены путепроводов, заплаты гермошлюзов и разинутые пасти ремонтных доков, видел людей – маленькие фигурки, копошащиеся у края бетонных террас.

Зрелище привлекло внимание не только Великого Мастера. Все «головорезы», хотели они того или нет, то и дело косились вверх. Но так не годится! То, что их должно интересовать, находится совсем не на потолке.