– По-моему, с вашей стороны было прекрасно, мистер Бридон, сразу подняться наверх и вытащить несчастного Вернона из постели. Ведь если бы его не разбудили, все могло бы кончиться ужасно. И так-то все ужасно! Бедный этот Хендерсон! Но мне не очень жалко Вернона. Я считаю, друзья иногда дурно на него влияют. Но ведь вы, мистер Бридон, я уверена, и подумать не можете, что Вернон как-то замешан в этой истории. Говорят совершенно кошмарные вещи – впрочем, их всегда говорят, – договорились до того, что он запер компаньона в гараже и поджег. Я отвечаю таким, что, даже если вы не знаете Вернона, как знают его некоторые, какой же смысл выкидывать подобные номера? Нет, конечно, деньги ему нужны, но ведь там хватило бы на всех, правда? У меня просто слюнки потекли, когда я увидела в сундуке украшения и все прочее. Вы ведь не думаете, ведь не думаете же, что эта история может вызвать интерес у стражей закона? У Вернона столько врагов, они готовы пойти на что угодно, а гниль всегда воняет, правда? Но вы справитесь, я хочу сказать, если вас пригласят свидетелем, ну, что-нибудь такое, вы покажете им, насколько смехотворны все обвинения.

Бридон пришел в замешательство, преодолеть которое ему было тем труднее, что он снова перехватил взгляд жены, пытавшейся его рассмешить. Он как мог утешил леди Гермию. Сон Летеби, то, как он проснулся, скорее всего, говорит о том, что его опоили, если только он не виртуозный артист, уверил Бридон – вполне искренне. Сыщик также поделился с собеседницей мнением миссис Уочоуп по поводу упомянутого обвинения, не приведя, правда, ее доводов.

– Но должен сказать, – добавил он со слабой надеждой, что его слова будут переданы по назначению, – храня такое упорное молчание, Летеби вредит себе, создавая тем самым впечатление, будто ему есть что скрывать. А вы не откажетесь, леди Гермия, ответить на один вопрос, который, возможно, покажется дерзким? Вам, к примеру, известно что-нибудь о бородатом шофере, который привез Летеби на остров? Сейчас вы поймете, почему меня это беспокоит. Если шофер оставался на острове – хотя, как вы помните, когда мы пришли, на звонок никто не ответил и, судя по всему, никого третьего там не было, – но если он все-таки оставался на острове, неотвратимо встает вопрос, чье тело нашли в гараже – шофера или Хендерсона. А когда мы ответим на него, встанет следующий: был ли это действительно несчастный случай, или Хендерсон убил шофера, или шофер убил Хендерсона. Так или иначе следователь поинтересуется признаками сговора Летеби с убийцей. Поэтому мне очень жаль, что Летеби продолжает делать тайну из вопроса о шофере.

– О, но тут нет никакой тайны! Вернон совершенно открыто все мне рассказал. Шофера у него нет, просто нет денег платить. Кроме того, он сам неплохо водит. Но когда он собирался на остров, ему втемяшилось устроить спектакль из триумфального возвращения к очагу предков, ну любит он такие штуки. Так вот, по каким-то делам ему нужно было в Глазго, и в пабе он познакомился с человеком, который тут же начал рассказывать ему о своем горе. Он был водителем грузовика и попал в аварию, в которой, по его словам, совершенно не виноват, но его вышвырнули на улицу, и он никак не может найти работу. Вернон не очень ему поверил. Решил, вдруг тот замешан в какие-то преступные дела и отрастил бороду, чтобы его не узнали. Но он умел держать руль, потому что права и все такое у него были, и Вернон дал ему прокатиться пару миль, чтобы посмотреть. Потом предложил оплатить расходы, ну и еще чуточку, если тот довезет его до острова Эрран. Вернону показалось, что здорово будет по пути играть на волынке, понимаете? Вот так все и получилось. Предполагалось, что шофер проведет на острове всего одну ночь. Конечно, никто не хотел, чтобы он оставался дольше, потому что вид он имел весьма жуликоватый и его присутствие при находке клада было просто-напросто опасно. В действительности шофер не остался даже на ночь, заявив, что в таком пустынном месте ему не по себе. Его высадили на берегу и дали денег на автобус до Инвернесса. Проблема только в том, что если он нужен как свидетель, скорее всего, его не найти. Вернон не знает ни имени его, ни адреса, а шофер, по всей видимости, не из тех, кто откликнется на объявление в газетах, потому что, понимаете, может подумать, что это ловушка и полиция охотится за ним из-за прошлых подвигов. Так все наперекосяк, и все это Вернону по доброте сердца. Он просто не может видеть, как кто-то страдает, всегда такой был, понимаете.

– Понимаю. Боюсь, у меня будет к вам еще один вопрос, хотя вам он может показаться неприятным. Но все-таки я хочу его для себя прояснить. Когда Летеби вам все это рассказал?

Леди Гермия даже покраснела, как будто под сомнение была поставлена ее честность, а затем сказала:

– Да, наверно, вы не могли не спросить. Все-таки вы не знаете Вернона так, как я. Думаю, не будет вреда сказать вам. Я позвонила ему сегодня утром и попросила подбросить меня на ярмарку. Я не была уверена, что справлюсь с автомобилем мужа, и обратилась к Вернону с просьбой прислать мне шофера. А он поведал мне эту историю. У него нет от меня никаких секретов, ни единого.

Время шло, и необходимость расширить круг членов клуба самоубийц, разыгрывавшего кошмар из шотландки, дала Бридону предлог отойти. Он не до конца поверил, что у Летеби вовсе нет секретов от его самопровозглашенного ангела-хранителя, но как-то заробел расспрашивать леди Гермию дальше – а вдруг это правда? Лотки с «продуктом» уже почти смели; оставшиеся столики теперь торговали по чисто номинальным ценам, и саше из лаванды можно было получить практически даром. Посетители начали разъезжаться, и под занавес состоялась лотерея. Когда плед достался миссис Уочоуп, Бридон испытал чувства человека, только что убившего лучшего друга. Однако благородство леди достойно выдержало испытание.

– Пригодится для домашнего театра, – пожала она плечами, – а может, мне удастся забыть его в поезде. Да и вообще, я на бренной земле задерживаться не собираюсь и знаю, как распорядиться этой гадостью. По завещанию она отойдет Вернону Летеби.

Есть основания опасаться, что объяснения, которые Бридон предложил жене по поводу своего поведения на ярмарке, не произвели на нее особого впечатления. Она внимательно выслушала соображения мужа, будто он, в отличие от нее, не хочет близко сходиться с населением округи и надеется, что его усилия уморить их разговорами про сокровища усопшего принца не прибавят ему популярности в глазах местной знати и землевладельцев, и они показались ей не вполне убедительными.

– Ну, как бы то ни было, – уже искреннее добавил Майлз, – тактика имела одно преимущество. Как распорядитель я выбросил свои билеты.

Ливень, предреченный пророками от метеорологии, привыкшими к погодным схемам Юга, скроенным на Би-би-си, так и не обрушился на Высокогорье, но всю вторую половину дня моросило, от чего мокроты было не меньше, чем от дождя; и всепроникающая сырость грозила малярией и ревматизмом – подверженным к нему страдальцам. Так что Анджела без особой благосклонности отреагировала на намерение мужа выйти в безжалостную ночь, провозглашенное им после ужина.

– Да черт бы тебя побрал, – возмутилась она. – Кроме Летеби уже не за кем следить, клад исчез, а ночка не из тех, чтобы кому-то пришло в голову искать сокровища, которых нет. Вот вчера, когда ты говорил, что ничего не случится, случился пожар, убийство и бог знает что еще. А теперь, когда убивать больше некого и дождь такой, что погасит и пылающую цистерну с бензином, ты собираешься на улицу, чтобы промокнуть до нитки. Прошу тебя, сделай попытку быть благоразумным.