Как сложилась судьба самого Зибберта, когда и кем была разрушена твердыня вестготов Иреда и где следует искать руины загадочной столицы правителей Династии Меровингов – историкам и археологам выяснить так и не удалось.

– Тропы войны уже неоднократно сводили нас, бедный, вечно молящийся… – произнес тем временем обер-диверсант рейха.

– Не отрицаю, сводили. Но вы сами уточняете, что речь идет о «тропах войны», с которых мы с вами давно сошли.

– И ни для меня, ни для фрегат-капитана и княгини Лукании не является тайной, что до сих пор вы представляли английскую военную разведку.

– Если отбросить все легенды, которыми окружено мое имя, то голая правда заключается в том, что я принадлежу к древнему валлийскому роду, который в свое время вел упорную борьбу с предками нынешних англичан как с враждебными пришельцами, поработителями нашего народа, – за независимость Уэльса.

– Этот факт уже кое-что проясняет.

– Однако в эту войну размежевываться по каким-либо этническим канонам было бессмысленно. Вот и получилось, что, до тех пор, пока британская Сикрет Интеллидженс Сервис делала вид, будто нуждается в моих скромных услугах, я, в свою очередь, делал вид, будто нуждаюсь в ее, не менее скромных.

– По-моему, с британским следом все ясно, – вклинилась в их диалог владелица виллы, опасаясь, как бы офицеры некогда враждующих армий не погрязли в давних фронтовых обидах. И Скорцени прекрасно понял ее.

– В конце концов, теперь мы союзники, – примирительно передернул он широкими, обвисающими, но все еще не сутулящимися плечами. – Враг у нас в перспективе тоже общий.

И тут иезуит поделился признанием, на которое сам обер-диверсант рейха никак не рассчитывал, но которого с нетерпением ожидал уже достаточно посвященный в историю Общества Сиона князь Боргезе:

– К тому же не следует забывать, что уже лет десять я принадлежу к тайному обществу и к рыцарскому ордену Меровингов. Мало того, и в ордене, и во Всемирном Правительстве мне выпало отвечать за связь с секретными службами европейских стран.

– Вы – член Всемирного Правительства?! – тут же поползли вверх брови Скорцени. По возможности, князь Боргезе пока что старался не мешать их общению, больше напоминающему «интеллектуальную стадию» допроса в СД. – Дьявол меня расстреляй: вы говорите об этом всерьез?

– О, нет, до министра мне далеко, я всего лишь служащий одного из ведомств.

– Да к черту подробности! Вот уже в течение нескольких лет я пытаюсь выяснить, существует ли такое правительство в реальности, или это всего лишь бредни репортеров? И ничего толком. То, что доказывается в одних публикациях, тот час же отрицается в других.

– Просто, как и многие другие любопытствующие, вы оказались в информационной ловушке Ордена Меровингов, действующей по принципу: «Человечество обязано верить в существование Всемирного Правительства, но при этом не проявлять никакого интереса к его происхождению и уж тем более – к его деятельности».

Монашествующий контрразведчик Тото намеревался поведать еще кое-что такое, что вполне могло бы заинтересовать бывшего офицера СД, но, уловив какое-то неуловимое для остальных участников встречи движение или какой-то исходивший от советника Рене де Шато звук, неожиданно запнулся на полуслове.

– Собственно, все, что надлежало сообщить о своей персоне, я, господа, уже сообщил.

– Ни словом не обмолвившись при этом о цели нашей встречи или хотя бы о причине своего появления на вилле княгини Лукании, – напомнил ему обер-диверсант рейха.

– О, в этом вопросе никаких неясностей не возникает. И мое появление здесь, и сама встреча связаны с вашими, оберштурмбаннфюрер СС, намерениями найти сокровища фельдмаршала Роммеля.

– А какое отношение к ним имеете вы? – сурово спросил Скорцени.

– В самом деле, – как можно вежливее поинтересовалась Розанда Лукания. – Попытаетесь утверждать, что имеете какое-то отношение к происхождению контейнеров с фельдмаршальским «золотом пустыни»?

– Какой в этом смысл? – почти осуждающе возразил монашествующий контрразведчик.

– Любые вопросы, связанные с вашим притязанием на сокровища Роммеля, обязан задавать я, – решил окончательно поставить его на место оберштурмбаннфюрер.

– Кстати, сам Роммель именовал награбленные им в Северной Африке драгоценности «слезами пустыни», – ничуть не смутился «бедный, вечно молящийся». – Образно, не правда ли?

– Склонность ко всяческой образности как раз и погубила фельдмаршала, дьявол меня расстреляй, – «камнедробильно» прогромыхал своим басом Скорцени.

– На самом деле его погубило неумение распорядиться ни своей собственной судьбой, ни судьбой доставшихся ему сокровищ, – неожиданно прорезался голос у Рене де Шато.

И все сразу же обратили внимание, что, как и у Тото, он тоже был негромким, внушительным, однако же без присущих монаху-контрразведчику фальшивых ноток смиренности и лжепокаяния. Это был голос человека, привыкшего изрекать и повелевать.

– Просто фельдмаршал был убежден, – заметил Скорцени, – что не имеет права распоряжаться этими сокровищами рейха.

– Теперь уже неважно, какие убеждения одолевали во время формирования «Африканского конвоя» фельдмаршала Роммеля; важно, какими убеждениями проникаетесь вы, отправляясь на поиски его золота, – попытался и дальше наставлять его иезуит.

– После этих слов, господин де Шато, вам все-таки придется объяснить, кто вы на самом деле и каковы ваши полномочия. Причем полномочия не только на этой встрече.

– Мне выпала честь принадлежать к тому узкому кругу посвященных, которые именуют себя «хранителями королевской Династии Меровингов», династии правителей мира.

Услышав это, Скорцени обвел присутствующих таким взглядом, словно пытался понять, кто и с какой стати намеревается разыгрывать его.

– Это какой еще «правитель мира»?! Кем избран, кем назначен?

– Из ведущей свое начало от Христа и Марии Магдалины династии Меровингов. Назначенный Всевышним.

– Уж не хотите ли сказать, что представляете здесь Всевышнего?

– Мне жаль, что господин Скорцени не был предварительно ознакомлен с историей Династии Меровингов и Всемирного Правительства, – все с тем же миссионерским спокойствием произнес де Шато, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Согласен, это просчет, – вежливо склонил голову Тото, поневоле раскрывая тайну того, кто здесь у кого числится в советчиках. – Наши люди не смогли встретиться с оберштурмбаннфюрером. Однако будем считать, что все необходимые объяснения он только что получил.

Для человека такого склада характера, как у Скорцени, это было немыслимо: в его присутствии о нем говорят с такой отвлеченностью, будто самого его здесь не существует! С тех времен, когда он был назначен личным агентом фюрера по особым поручениям и обер-диверсантом рейха, такого не позволял себе никто. Но как раз в тот момент, когда он готов был взорваться праведным гневом поверженного, де Шато тихо, вкрадчиво вернул его к суровой реальности: