— На самом берегу моря, — мечтательно добавил вампир. — Я там как-то жил… когда меня выгнали из университета в Хларии.

— С каких пор ты стал рыцарем?!

— На себя посмотри, ты, школяр Эб из Анша, — отрезал вампир, не прекращая ухмыляться.

— Я не присваивала титула! — возмутилась вампирша, которая семь лет назад действительно использовала все свои силы, чтобы изобразить школяра перед жителями Латгавальда и монахом из ордена братьев-заступников. Липп в это время валялся неподалёку в хижине пастуха и помогал «сестричке» поддерживать иллюзию.

— То есть назваться мужчиной можно, а рыцарем нельзя? — заинтересовался вампир.

— На кой ты сюда вообще заявился?! — вместе ответа спросила Вейма. — Тоже мне, нашёлся посредник.

— Сестричка, не переживай, — засмеялся «рыцарь Вивьен». — Никому никакого вреда не будет. С нагбарцами разговаривал отец Сергиус, а сюда послал меня, вот и всё.

— Отец — кто?! — не поверила своим ушам вампирша. — Липп! Ты связался с ещё одним святошей?!

— О, это один очень умный человек, которого скоро будет бояться весь Тафелон, — уклончиво ответил вампир и засмеялся. — Кстати, если тебя спросят, скажи, что я приехал сюда из Хларии, прослышав про турнир, да вот припозднился. Проигрался вдрызг в дороге.

— Старый Ватар знает про твоих «отцов»?!

— Знает, сестричка, знает, — заверил вампир и засмеялся ещё веселее. — Отец Сергиус отдал за меня достаточно золота, чтобы Ватар его запомнил.

— Он тебя купил?! — ахнула Вейма. — Как раба? Как вещь?!

— Выкупил, — посерьёзнев, поправил вампир. — Как сына или брата. Выкупил из рабства, сестричка.

— О чём ты? — непонимающе спросила Вейма. Она по привычке принюхалась, но прочитать мысли вампира было невозможно.

— Ты знаешь, — холодно ответил Липп. — Сестричка, многие ли ученики Ватара тебе известны? Кроме меня и тебя?

Вейма помотала головой.

— Старый Ватар специально находил людей, слишком слабых для вечной жизни, учил их очень небрежно, а потом бросал. Никто, кроме нас, не выжил, сестричка.

— Зачем?

— Чтобы люди думали, что с вампирами легко справиться, сестричка, — грустно ответил Липп.

— Ты… ты лжёшь!

Вейма вскинула руки, как бы пытаясь защититься от его слов. То, что говорил Липп… Это было очень похоже на правду… вот только это говорил Липп. Тот, кто предал Магду, чтобы спасти свою никчёмную шкуру. Трус, подлец, раздолбай и предатель. Брат.

— Не хочешь — не верь, — пожал плечами вампир.

Он критически оглядел свою рубашку и добавил:

— А рыцарем я когда-нибудь стану. В нашем ордене никто не будет спрашивать происхождение.

— В каком ещё ордене?!

— Почему бы мне не вступить в какой-нибудь орден? — ухмыльнулся Липп. — Может, и цвета такие буду носить. В честь смирения и крови, проливаемой во имя веры.

— Чьей крови? — проворчала вампирша.

— А это уж как придётся, — серьёзно заверил вампир. — Мне пора. Свидимся ещё, сестричка.

— Погоди! — спохватилась вампирша. — Зачем ты вмешался в это дело? Ты же вампир! Мы не имеем права…

— Мы не имеем права вмешиваться в дела людей, сестричка, и выдавать тайны прозревших, — подхватил Липп и снова улыбнулся. — Поэтому мы, конечно, никому не скажем, что этого несчастного хвастуна нагбарца зарезал старина Виль. А так… мало ли кем мы притворяемся? Ты вон как высоко залетела. Советница правительницы Тафелона! Передай, пожалуйста, Норе, что она меня не знает и не видела никогда. И вообще, отговори её от занятий чёрной магии. Нехорошо для правительницы.

— Откуда ты знаешь?..

— Оттуда. Мне пора, сестричка. Ты знаешь, о чём говорить.

Он одарил вампиршу братским поцелуем, снова издевательски поклонился и ушёл.

* * *

Вейма покачала головой и пошла обратно в зал, где проходил совет. Ещё издалека её чуткий слух уловил звуки разворачивающегося скандала:

— Я не стану прислушиваться к мнению избалованной девчонки! — почти кричал граф цур Дитлин.

— Вы упустили возможность мне приказывать, граф, — ядовито ответила Нора, — когда отказались на мне жениться… семь лет назад. Платить будут все.

— Мои крестьяне уже мрут с голоду! Мой замок трижды заложен!

— Продайте, — холодно предложила Нора. — Вы зря думаете, что семи лет достаточно, чтобы все забыли…

— Ты мерзкая безродная пигалица!

Молчание. Казалось, зал накрыли огромной подушкой, заглушившей все звуки.

— Если бы здесь был мой отец, — дрожащим голосом произнесла в наступившей тишине Нора, — мне не пришлось бы выслушивать подобные оскорбления.

— Если бы здесь был твой отец, нам бы не пришлось терпеть тебя…

— Граф! — резко воскликнул цур Вилтин.

— Баронесса! — поддержала его баронесса цур Кертиан.

Вейма закрыла глаза. Так поступать не следует… ой, не следует… но тратить время не хочется… он должен быть где-то здесь… так… нет… нет… ага!

Для вампира не так сложно нащупать сознание нужного человека, особенно если они знакомы, особенно, если вампир уже смотрел ему в глаза…

…но не стоило, право, не стоило использовать свои способности для решения человеческих проблем.

Не стоило.

«Клос!»

Муж баронессы отозвался не сразу. Слишком был занят, приставая к кухарке собственной жены, которая стеснялась огреть такого благородного рыцаря половником.

«Клос! Поди сюда!»

Рыцарь отвернулся от кухарки, ощутив, что ему почему-то захотелось прогуляться по дому. В самом деле, ну её, эту упрямицу, потом ещё нажалуется, шуму будет… может, лучше выйти в город?..

К своему неудовольствию Клос слишком быстро наткнулся на придворную даму своей жены, которая нетерпеливо ждала его с очень неприятным выражением на лице.

— Ты-то мне и нужен! — без всякого почтения обрадовалась она. — Пойдём. Будешь присутствовать на совете.

— Зачем? — чуть не взвыл рыцарь. Вот уж чего ему не хотелось, так это сидеть со всяким старичьём и выслушивать их нудные рассуждения.

— Затем, — отрезала Вейма, уцепив мужа своей госпожи за рукав и едва ли не силой увлекая за собой. — Пока ты тут развлекаешься, Нору оскорбляет граф цур Дитлин.

Клос слегка оживился.

— И учти, — заявила вампирша. — Если я узнаю о тебе что-то неподобающее, Нора услышит об этом первая.

Клос сник.

Вейма, не обращая на него внимания, толкнула тяжёлую дверь зала, за которым проходил совет. Клос вошёл как раз тогда, когда граф цур Дитлин говорил опасно побледневшей Норе: