– Как нарушил? – насторожился Гуров.

– А вы думаете, в антидопинговом комитете работают полные дебилы? Думаете, они не знают, что все спортсмены сидят на допинге? Конечно, знают, и если бы хотели, ловили бы нас пачками. Человек по двадцать в день. Без напряга. Но они так не делают. Почему?

– Потому что всегда есть кто-то, кого «прикармливают», – подсказала Калинина. – У каждого клуба. Один человек. И он докладывает наверх, что все проверил, и все, дескать, в порядке. Наверняка он тоже с кем-то делится, но вся цепочка нам неизвестна.

– Мы никогда ею не интересовались, – заключила Кеплер. – Суть в другом, дядя. После «индивидуалки» на чемпионате России Алекс проверили. Ее одну, и никого больше, ни в нашем клубе, ни в каком-то другом. Не странно ли? На первый взгляд – странно. Но если подумать, то не очень… Проверили потому, что хотели проверить. Кто-то «заказал» Алекс. Тот, кто нарушил правило, как я уже сказала.

– И кто это мог быть? – Полковник уже догадывался, каким будет ответ на его вопрос. Но он хотел услышать его из уст биатлонистки.

– Я уже говорила, что не хотела бы никого чернить понапрасну, – хищно прищурилась Кеплер, – но быть просто спортсменом в каком-то клубе и быть лидером этого клуба – две совершенно разные вещи. Несопоставимые. Это совсем другие деньги по контракту, совсем другие премиальные в гонках… И уж конечно, совсем другие перспективы для роста. Алекс была лидером нашего клуба. А знаете, как можно узнать, кто в биатлонном клубе лидер? – Анна замолчала, на этот раз не собираясь отвечать сама. Она ждала ответа от Гурова.

– По количеству выигранных гонок? – предположил полковник.

– Ну, это-то понятно, – усмехнулась девушка, – если посмотреть статистику. Но я спрашивала вас не об этом, дядя. КАК узнать, кто лидер команды, впервые придя на стадион? Будь то отдельный клуб или сборная страны… КАК УЗНАТЬ ЛИДЕРА ВИЗУАЛЬНО? Сразу?

– Не знаю. И как же?

– Лидер тот, кто бежит на четвертом этапе в эстафете. Финишер. У нас все четвертые этапы бегала Алекс. Безоговорочно. После ее дисквалификации четвертый этап закрепили за Зел. – Кеплер откинулась на спинку дивана. – Вот и подумайте на эту тему на досуге, дядя. Просто информация к размышлению, и не более…

– Ясно, – открыто улыбнулся Гуров. – Я вас услышал. Но у меня есть встречный вопрос. За кем закрепили четвертый этап после смерти Зеленской?

Анна ответила не сразу. Бросила взгляд на Калинину, словно ища ее поддержки, но Вероника, отвернувшись, смотрела в другую сторону. Кеплер машинально потянулась к вороту блузки и застегнула одну пуговицу.

– За мной.

– Понятно, – кивнул Гуров и поднялся. – На эту тему я тоже подумаю на досуге… Просто информация к размышлению, и не более…

Уже на полпути к своей машине, оставленной справа от въезда на подземную парковку, он почувствовал на себе посторонний пристальный взгляд. Кто-то наблюдал за ним, не торопясь обнаруживать собственного присутствия. Рука скользнула в правый карман дубленки и нащупала пистолет. Тускло освещенное безлюдное помещение идеально подходило для ликвидации жертвы. Но он не собирался становиться жертвой. Он никогда не был ею и никогда не будет. Он относил себя совсем к другой категории людей. К категории охотников.

Палец осторожно опустился на спусковой крючок. До машины оставалось не более пятидесяти метров. Свободной рукой он щелкнул брелком сигнализации. Автомобиль призывно и радостно пискнул в ответ. Звук шагов глухим эхом отражался от бетонных стен. Ощущения тревоги не было. Хотя в последнее время нервы начинали пошаливать… Но в этом не было ничего удивительного. Слишком многое пошло наперекосяк. Привычная и грамотно отлаженная схема рушилась, как песочный замок во время прилива.

Сначала осечка в «Калисто», повлекшая за собой смерть Сергея Кремешного, затем потеря двух опытных членов организации, умевших великолепно выполнять почти всю черновую работу, а вот теперь еще и Ксенофонтов… Каким образом Роману удалось так небрежно «засветиться»? Как опера вообще сумели выйти на него?.. Ничто не предвещало такого поворота событий.

Круг сужался. Жестко, планомерно, неумолимо… Катастрофа, последствия которой станут необратимыми, готова была разразиться в любую секунду.

Он это чувствовал. И его это изрядно напрягало. Прошлой ночью он даже не смог заснуть, а ведь такого с ним никогда прежде не случалось. Требовалось предпринять что-то. Немедленно! Завтра уже может быть поздно. Завтра для него уже может и не наступить…

Он взялся левой рукой за ручку и распахнул дверцу со стороны водителя. И в ту же секунду почувствовал рядом присутствие постороннего. Всего в паре шагов позади себя. Кем бы ни был этот человек, он умел передвигаться бесшумно.

Рука с пистолетом выпрыгнула из кармана, но была стремительно перехвачена.

– Эй! Это я, – прозвучал над ухом знакомый голос. – Успокойся. Ты что, стрелять задумал? С ума сошел? У тебя даже пистолет без глушителя…

– Я мог убить тебя.

– Знаю. Будем считать, что мне повезло.

– Что ты тут делаешь?

Он обернулся. Бледный неоновый свет, падавший с потолка подземной парковки, наполовину осветил бородатое лицо Ксенофонтова. Длинные седые волосы плетьми падали ему на плечи, глаза скрывались за зеркальными очками.

– Я ждал тебя. У меня неприятности.

– Я уже в курсе. Это очень и очень неприятная информация, Роман. Мне она в корне не нравится. Тяжело говорить об этом, особенно учитывая, как давно мы с тобой знакомы, но… Ты теперь отыгранная карта.

Ксенофонтов невольно сделал шаг назад. За густой бородой и темными очками нельзя было рассмотреть выражения его лица.

– Ты намерен ликвидировать меня? – спросил он.

– Не говори глупостей. И давай, наконец, сядем в машину. Не хватало еще, чтобы нас с тобой видели вместе.

Пистолет скрылся в кармане пальто, как наглядная демонстрация мирных намерений. Ксенофонтов подчинился. Забрался на заднее сиденье автомобиля и машинально потянулся за сигаретами.

– Не кури, – остановил его собеседник, занимая привычное место за рулем. Теперь Ксенофонтов мог видеть только его коротко стриженный затылок и стальные мертвые глаза в зеркале заднего обзора. – Не люблю, когда в салоне пахнет табаком. Потерпи, я не отниму у тебя много времени.

Мужчина за рулем расстегнул дубленку, сунул руку за отворот и извлек из внутреннего кармана записную книжку в кожаном переплете. Пару минут сосредоточенно перелистывал страницы. Ксенофонтов хранил молчание. Ждал.

– Вот, – наконец нашел он то, что искал, вырвал лист из записной книжки и, не оборачиваясь, протянул его Роману. – Это надежный человек. Позвони ему и скажи, что от меня. Он позаботится о тебе.

– Что значит «позаботится»? – насторожился Ксенофонтов. – Он ведь не киллер? Нет?

– Да хватит уже дергаться! – В голосе собеседника промелькнуло неприкрытое раздражение. – Ты ведешь себя, как трусливый первокурсник, трахнувший школьницу на выпускном вечере. Если бы я хотел отправить тебя к киллеру, я бы сам позвонил ему, а не просил сделать это тебя.