— Когда я доберусь до тебя!.. — выдохнул Курт.

— Не думаю, что это случится, — беспечно отозвался колдун. — Выслушай же, наконец, мое предложение, ибо я устал от бесполезных споров и утомительных разъяснений.

— Слушаю, — промолвил Курт.

— Я могу освободить всех своих пленников, — пообещал колдун. — А ты оставишь меня в покое. Я попробую даже излечить… некоторых. Мои жертвы с трудом поддаются лечению, а сам я не слишком мастеровитый лекарь. Меня, знаешь ли, всегда увлекало другое, но… что смогу, сделаю. Я отпущу их насовсем, они уйдут с тобой, и я никогда больше не посягну на их жизни. Кроме того, я отдам тебе то, зачем ты, собственно, и явился ко мне. Да-да, господин великий маг, не так-то трудно прочитать твои убогие мыслишки! Я отдам тебе это проклятое кольцо, все равно оно не хочет мне служить. Мог бы, между прочим, и попросить вместо того, чтобы сразу нападать. Зачем мне вещь, от которой все равно никакой пользы? Ну… вот тебе мое предложение. Что скажешь? Согласен ты взять пленных, кольцо и оставить меня в покое?

Колдун замолчал, выжидательно уставившись на Курта.

— А если я откажусь? — спросил Курт.

— Отказывайся. — Призрачный колдун зевнул так натурально, словно и впрямь был настоящим. — Отказывайся, — повторил он. — Продолжай свои бесплодные попытки — только знай, что я перенастроил систему защиты своего замка таким образом, что каждый удар, который ты по нему нанесешь, будет убивать одного из пленников. Это ТЫ будешь их убивать. Не я — ты. А я, со своей стороны, постараюсь сделать их смерть возможно более мучительной. Несколько тысяч зверски замученных ни в чем не повинных людей — не слишком ли высокая цена за смерть одного старого негодяя, который и без того долго не проживет, если уж совсем правду сказать? Я ведь уже стар, Курт. Чертовски стар. И я не настолько великий маг, чтоб вернуть утраченную молодость или хотя бы отогнать смерть. Моя жизнь утекает, как вода в песок — но я хотел бы умереть сам, в своем доме, в тишине и покое, среди любимых книг…

— А также пыточных приспособлений, — подсказал Мур. — Окруженный воплями вновь наловленных жертв.

— У меня не останется времени их ловить, — печально заметил колдун.

— Останется, — вмешался меч. — Ты не так давно живешь на свете. Ты не старше моего хозяина. И ты не собираешься умирать.

— Проклятая железяка! — процедил колдун.

— Он прав? — спросил Курт.

— Прав, — усмехнулся колдун. — В отличие от тебя, он меня видит. Меня — а не этот смешной призрак. Впрочем, у вас все равно нет выбора, уважаемые господа! Не станете же вы убивать несчастных пленников, да еще и такими ужасными способами?

Чудовищные картины, одна омерзительнее другой, вновь обрушились на Курта.

— Не-е-ет! — возопил он, и, задыхаясь, выбрался из этой отравы. — Я не могу! — отчаянно тряся головой, пробормотал он. — Только не так. Только не это.

— Вот поэтому я и говорил, что ты дурак, — жестоко усмехнулся колдун. — Умный человек расхохотался бы мне в лицо, после чего обрек бы этих несчастных на еще более бесчеловечные мучения. Какое тебе до них дело? Умный человек во что бы то ни стало заполучил бы мою голову. Не потому, что она ему так уж нужна — а потому, что целей, которые сам себе поставил, нужно достигать обязательно. И любой ценой. Только умные люди бывают победителями. Но ты — дурак… а посему примешь от меня бесполезное колечко и толпу измученных узников, половина из которых все равно не выживет вне стен моего замка. Полагаю, ты будешь с ними возиться до следующего года. А потом еще год зарывать тела тех, кому это не поможет. Я не сомневаюсь, что ты поступишь именно так, ибо таков удел всех дураков наделенных силой.

— Сволочь, — сказал Курт. — Скотина. Гад.

— Я не так часто слышу столь искренние комплименты, — улыбнулся колдун. — Да еще и от врага. Польщен. Весьма.

Призрак колдуна заколебался и начал таять.

— На заре… — его шепот сыпался, словно сахар, и таял на ветру. — На заре я приду за ответом. И помни: каждый твой удар — одна мученическая смерть.

— Сволочь! — отчаянно повторил Курт.

Эруэлл проснулся вместе с рассветом. Проснулся и посмотрел на Линарда. Тот выглядел задумчивым и чуть растерянным. Кажется, он и вовсе не спал, настороженно вглядываясь в загадочные знаки ночи.

— Битва, которую ты слышал… не окончилась? — полуутвердительно-полувопросительно проговорил он.

— Не окончилась, — кивнул Эруэлл. — Она замерла.

— Дурной знак, — вздохнул Линард. — Мы не пойдем туда, куда я хотел вас вести. Мы будем ждать.

— Чего ждать? — спросил Эруэлл. — Окончания битвы?

Линард кивнул.

— Полдень — тоже хорошее время, — сказал он. — Быть может, самое лучшее.

Звеня кольчужным плащом, подошел Герцог Седой.

— Могу я узнать, чего мы ждем? — хмуро спросил он.

— Чуда, герцог, — ответил ему Линард.

— И когда оно произойдет, это ваше чудо? — еще более хмуро спросил Герцог.

— В полдень, — ответил Эруэлл. — По крайней мере, мы надеемся на это.

… Скотина какая, думал Курт. Какая все-таки этот колдун скотина! Надо же, какую гадость выдумал. Да еще и время выиграл. Это я тут караулить должен, чтоб он еще какую пакость не выкинул. Не спать, не дремать. А он и спать может, и дремать… поужинать — и завалиться на боковую… хорошо так поужинать… жаркое, скажем… а если еще и с луком… ой, жрать-то как хочется… ну ладно, пусть не с луком, пусть с чесноком… а ну его совсем… Черт с ним, с колдуном! Пусть ужинает, пусть отдыхает — все равно я его победю… или побежу? Конечно, если в теплой постельке выспаться, да перекусить как следует, мне было бы легче его побежать… то есть победять… в смысле, победить… Мур, мерзавец, прекрати щекотаться!

— Не прекращу, — въяве ответил Мур. — Ты и так уже почти заснул.

— Заснул?! — перепуганно взвыл Курт, вскакивая на ноги, и тут же скривился. — Ох, как все тело-то ломит…

— Говорил тебе — не садись на сырую землю!А ты мало того, что чуть не заснул, так теперь еще и простудишься, болван эдакий! — отчитал его посох.

— Простужусь? Я?! — сонным возмущенным голосом пробормотал Курт. — Вздор. Великие маги никогда… апчхи!.. не… чхи!.. не… чхи!.. не просту… чхикиваются!

— Можно, я не буду комментировать твою последнюю фразу? — ехидно поинтересовался Мур.

— Все равно я тебя в печку засуну как-нибудь, — пробурчал Курт. — Апчхи!

Небо медленно светлело. Легкие волны рассвета катились по верхушкам одиноких деревьев и краям облаков. Рассвет был похож на сон о пожаре — точней, на воспоминания об этом сне. Нахальное безобразие пронзительно-черого замка рассекало его надвое, точно засапожный нож в потном кулаке похмельного бандита.