Еще хуже оказались ставшие городским ночным кошмаром сообщения о том, что бóльшая часть из двадцати тысяч овец осталась запертой в трюме, что они все еще живы и ожидают спасения. Мевлют читал интервью с аквалангистами, которых посылали к затонувшему судну, но он просто не мог вообразить, каково было овцам, сидевшим в темноте в недрах корабля. Было ли там темно, воняло ли там, или же все напоминало мир сновидений? Участь овец напомнила ему Пророка Юнуса во чреве кита[62]. Какой грех совершили эти овцы, чтобы закончить жизнь в таком мрачном месте? Что оттуда ближе – рай или ад? Всемогущий Господь послал овцу Пророку Ибрагиму, чтобы уберечь его от жертвоприношения собственного сына. Зачем тогда Он отправил двадцать тысяч овец в Стамбул?

Говядина и баранина были редкой роскошью в доме Мевлюта. А теперь Мевлют еще и перестал на некоторое время есть сэндвичи с кебабом. Он скрывал возникшее отвращение к мясу от окружающих; это отвращение осталось его тайной, не превратившись в серьезную моральную установку, и было полностью забыто в тот день, когда работники «Бинбома» решили поделить остатки хрустящего кебаба.

Мевлют чувствовал, как быстро бежит время; он ощущал, что стареет с каждым днем, проведенным в попытках смириться с воровством в кафе, до тех пор, пока постепенно не понял, что меняется сам. Наконец зимой 1993 года, на третий год работы управляющим, Мевлют осознал, что предупреждать хозяина о хитростях его работников уже слишком поздно. Он попробовал объяснить свое моральное затруднение Святому Наставнику, но не получил ответа, который облегчил бы его тревогу.

Еще больше его загоняло в тупик следующее обстоятельство – даже если работники уходили из кафе на военную службу или на лучшую работу, те, кого нанимали взамен, продолжали воровать без всякого страха, отягощая совесть Мевлюта.

Человек по имени Мухаррем, который был известен среди персонала как Толстяк и которого Мевлют должен был разоблачить перед шефом, и был создателем всей схемы. Работа Толстяка заключалась в том, что он жарил денер-кебаб прямо в витрине кафе, поворачивая кебаб на вертеле, следил, чтобы не подгорел, и отрезал части для покупателей. Он орудовал длинным ножом, как разносчики знаменитого турецкого мороженого «Мараш»[63]– ложкой, вертя им с ловкостью, которая должна была привлекать с улицы покупателей, особенно туристов. Мевлют совсем не обращал внимания на это представление. Все равно вряд ли какой-нибудь турист забрел бы в такой глухой переулок.

Мевлют подозревал, что Толстяк Мухаррем прилагает все усилия, чтобы не зарабатывать много, для того, чтобы скрыть от него и от всех остальных свою роль главного мошенника. Редко встречавший в своей работе чудаков с подлинными моральными принципами, Мевлют гадал, не может ли скромность Толстяка означать, что тот – главный организатор всех махинаций, и пришел к выводу, что может. В свою очередь Толстяк раскрыл, что Мевлют знает о схеме, и объяснил ему, что рассматривает все это как способ для малооплачиваемых и лишенных всех доходов работников обеспечить себе заработок, не тревожа хозяина. Мевлют был поражен силой его левацких аргументов, что зародило в нем уважение к Толстяку.

В июле, когда исламисты напали на алевитов в Сивасе и тридцать пять человек – включая писателей и поэтов – сгорели заживо в отеле «Мадимак», Мевлют начал снова скучать по своему школьному другу и жаждать поговорить с ним о политике. Райиха узнала, что Ферхат занимается проверкой электрических счетчиков для муниципальной службы, сохранил свою работу после приватизации сетей и зарабатывает много денег. Мевлюту не хотелось верить, что Ферхат устроился так хорошо, но, когда он с завистью сознавал правду, он успокаивал себя, вспоминая, что единственный способ заработать деньги быстро – нечестный (подобным образом деньги делались в кафе «Бинбом»), и соответственно осуждал Ферхата. Мевлют повидал уже много молодых коммунистов, превратившихся в капиталистов после женитьбы. Они обычно становились намного более ушлыми, чем столь проклинаемые ими раньше дельцы.

Когда наступила осень, Вахит начал посвящать Мевлюта в детали схемы. Сам он настаивал на своей невиновности. Мевлют не должен выдавать его хозяину, но, если он это сделает, у Вахита не будет иного выбора, как сделать то же самое в ответ. Высказав это напрямую, Вахит посмотрел на Мевлюта, как бы говоря: «Это жизнь, парень!» – именно так он смотрел на управляющего недавно во время самых пронзительных сцен в телевизионных репортажах о разрушении моста Мостар в Боснии. Вахит хотел жениться, что было еще одной причиной, почему ему были нужны деньги. Его эксплуатировал не только хозяин, но и Толстяк с остальными. Доля его в схеме с краденым была маленькой. Фактически Толстяк, настоящий шеф кафе, был намного хуже, чем капитан. Если Вахит перестанет получать положенное, он пойдет к хозяину и сам расскажет ему о всех махинациях Толстяка.

Все это было неожиданностью для Мевлюта. По сути, Вахит грозил ударить его в наиболее уязвимое место – ведь Мевлют был с Вуралами невольно связан. Неумеренные похвалы капитана, которые тот расточал своему новому управляющему, чтобы запугать других служащих и показать, что его, хозяина, человек неподкупен, мучили несчастного торговца бузой. Нередко по вечерам, закрыв кассу, хозяин хвалил Мевлюта перед всеми, твердя: Мевлют из Коньи – это честный, нравственный и воистину достойный гражданин. Ему присущи чистота и искренность людей Центральной Турции. Хозяин говорил о коренных турках, как будто он был первым, кто открыл их в Стамбуле.

Вуралы тоже тщательно заботились о своей чести. Мевлют был одним из их людей, что означало: он не должен никогда никого обманывать и в этом случае может рассчитывать на их поддержку, когда придет время наказать того, кто обманул. Из того, что говорил Вахит, у Мевлюта создалось впечатление, что он верит, будто черноморские Вуралы являются подлинными владельцами кафе «Бинбом», и что его хозяин из Трабзона всего лишь еще одна из их пешек. Это не удивило Мевлюта: за годы своей работы на улицах Стамбула он встречал сотни людей, которые неизменно верили в то, что миром управляют невидимые кукловоды – те, кто дергает за веревочки.

Одним холодным зимним днем в феврале Мевлют пришел на работу на двадцать минут позже обычного и увидел, что кафе «Бинбом» закрыто. Замок поменяли, так что он даже не смог попасть внутрь. В соседнем магазине, торговавшем орехами и семечками подсолнуха, ему рассказали, что прошлой ночью в кафе была большая драка, вынудившая явиться полицию Бейоглу. Владелец из Трабзона решил наказать своих работников, привел нескольких «горилл», и в итоге все оказались в полицейском участке. После того как полиция отпустила участников потасовки, хозяин вернулся со слесарем, который поменял замок и намалевал на окне: ЗАКРЫТО НА РЕМОНТ.

Это официальная версия, подумал Мевлют. Несмотря на это, краешком сознания он продолжал надеяться, что уволен за опоздание на работу этим утром. Может быть, хозяин раскрыл схему работников, а может, и нет. Все, чего ему хотелось, так это пойти немедленно домой и обсудить случившееся с Райихой, чтобы разделить с ней горе очередной безработицы, – но домой он не пошел.