Ярборо ахнула и прикрыла рот рукой. На глазах у нее выступили слезы.

— Детектив Хит, — заговорил Аткинс, — по-моему, это не имеет отношения к делу.

— Мне очень жаль, сэр, но я вынуждена затронуть эту тему.

— Но это же просто слухи, — произнес шеф отдела личного состава, протягивая Филлис бумажный платочек.

— Получившие подтверждение из независимого источника, — добавила Хит.

— Продолжайте, — бросил заместитель комиссара Аткинс.

— Джереми Дрю, признавшийся в изнасиловании и убийстве Эми Ярборо, был выдан властям США в две тысячи втором году. Получил пожизненный срок и сидит сейчас в Синг-Синге, где я вчера с ним виделась. Во время нашего разговора Дрю подтвердил информацию, полученную от моего источника. Например, то, что родители Хаддлстона заплатили его, Дрю, родителям-пенсионерам несколько миллионов долларов. В обмен на молчание о том, что Джин Хаддлстон-младший вместе с Дрю участвовал в групповом изнасиловании на пляже в ту ночь.

— Но почему он рассказал вам об этом сейчас? — спросил заместитель комиссара по правовым вопросам.

— Его родители уже умерли, а сам он обратился к религии. Наш разговор был для него первой возможностью выговориться. Кстати, я навела справки на таможне: судя по паспорту Хаддлстона, в день убийства он был на Бермудах и покинул остров наутро, первым рейсом, еще до того, как тело Эми было обнаружено.

Знаете что, Филлис? Даже когда я узнала, что в ту ночь Джереми Дрю напал на вашу дочь не один, я все-таки не хотела верить в то, что за этим стоите вы. Но я вспомнила о круизе, забронированном Монтрозом. Вдовец в трауре собирается в морской круиз? И это в тот момент, когда его карьере угрожает серьезная опасность, когда он занимается тайным расследованием? Я перезвонила в турфирму: Монтроз собирался на Бермуды.

Пока группа лучших полицейских Нью-Йорка делала несложный вывод насчет мотива, Филлис Ярборо прервала их.

— Никки… — Она едва заметно покачала головой, словно демонстрируя свое разочарование. Голос ее был хриплым, надломленным. — Не могу поверить своим ушам. Это говорите вы? Вы обвиняете меня, затронув такую болезненную тему. Хотите заставить меня снова пережить этот ужас? Что это за теория, заговор против меня?

— Я очень сочувствую вашему горю, и вы это знаете. Но это больше не теория. Фрагмент кожи, найденный под ногтем отца Графа, содран с футляра для наручников, принадлежащего Харви Бэлленсу; кусочек пуговицы, обнаруженный на месте преступления, откололся с одной из его рубашек. Харви сейчас в больнице, и он все мне рассказал. О вас. И о том, что в две тысячи четвертом году вы заплатили пяти копам, чтобы они расправились с Хаддлстоном.

— Довольно, детектив, — произнесла Ярборо, пытаясь держаться спокойно и отстраненно, как судья, а не обвиняемая. — Хватит об этом, пожалуйста. Вы же знаете: преступники расскажут что угодно, чтобы смягчить наказание. Это нелепые слухи и домыслы. Где Никки Хит, всегда работающая с фактами?

— Факты, — повторила Хит.

Она подошла к двери и слегка постучала. Появились Ловелл и де Лонгпре. Обойдя стол, они направились к большому плоскому экрану, висевшему на стене, — и у Никки пересохло в горле. Она вспомнила, как врачи разрезали рубашку Рука. Вспомнила, как слушала его последнее сообщение, умоляющий голос, просьбы перезвонить, слова о том, что видео у него. Никки сохранила это сообщение — последние слова Рука перед тем, как он был ранен. А потом осмотрела медальон святого Христофора, оказавшийся полым внутри: под крышкой покоилась крошечная черная карта памяти размером с ноготь мизинца.

Закончив подготовку, Ловелл выпрямился и ждал.

— Кратко опишу место действия, — заговорила Никки. — В две тысячи четвертом году, в воскресенье перед Днем памяти, Алан Барклей, снимавший видео для выпусков новостей, следовал за Джином Хаддлстоном-младшим от ночного клуба в районе мясоперерабатывающих заводов.[137]Хаддлстон только что вышел из клиники — в очередной раз, — и Барклей следил за ним до самого Бронкса, надеясь снять любопытное видео о плохом мальчике, покупающем на улице наркоту. Но и он, и Хаддлстон получили гораздо больше, чем ожидали. Смотрите.

Ловелл включил запись, де Лонгпре погасил свет.

Вначале в кадре мелькали какие-то отрывки: приборная панель автомобиля, темнота — оператор вылез из машины, не выключая камеру, пересек темную улицу. В телеверсии «Копов»[138]такой мусор обычно вырезают.

Барклей прошел по улице квартал, и вот в кадре появилось укромное местечко за невысокой стеной. Камера перестала дрожать — оператор поставил ее на кирпичную стену. Изображение увеличилось, все увидели машину, припаркованную примерно в тридцати метрах от стены, перед каким-то складом. В оранжевом свете натриевых ламп можно было без труда рассмотреть человека, приближавшегося к «БМВ», — Хит знала, что это Серхио Торрес. Хаддлстон вышел из машины, они о чем-то говорили. С такого расстояния слов было не разобрать, но ясно было, что они знакомы и вели вполне мирный разговор. Внезапно появились новые действующие лица.

Улицу озарил свет фар — две ревущие полицейские машины с включенными «мигалками» резко затормозили, загородив «БМВ» с двух сторон. Одна была патрульной, вторая — «краун виктория» без опознавательных знаков. Хаддлстон крикнул Торресу, чтобы тот бежал, но коп не тронулся с места. Вместо этого он схватил юношу за ворот рубашки, прижал лицом вниз к капоту «БМВ» и надел наручники; со стороны патрульной машины подошел Цербер, а из «краун виктории» выбрались ван Метер и Стелджесс.

Никто из них явно не спешил. Возникало неприятное чувство, что все было подстроено заранее. Волновался только Хаддлстон; он скулил:

— Ой, ну, не надо, только не забирайте меня в участок, отец убьет меня… — И затем: — Вы хоть знаете, кто мой отец?

Послышался голос Стелджесса:

— Заткнись, к чертовой матери.

И он как следует поддал парню, скрючившемуся на капоте. Хаддлстон начал выкрикивать угрозы, на которые никто не обращал внимания; его подняли и потащили к дверям склада.

Напускная храбрость богатого мальчишки уступила место страху. Хаддлстон сообразил, что происходит что-то не то.

— Эй, куда вы?.. Ну, тогда посадите меня в тюрьму… Что вы делаете? — Он попытался вырваться. — Эй, вы?! — Но четыре человека легко справились с ним.

Изображение дрогнуло — оператор взял камеру в руки, чтобы проследить за копами. Затем в кадре снова появились люди, тащившие пленника к двери склада; над входом висела разрисованная граффити вывеска фирмы, когда-то занимавшей здание. Дверь открылась изнутри, и какой-то человек придержал ее. Никки его не узнала, но решила, что это пятый — Ингрэм, водитель джипа, которого она застрелила в парке.